Кабалла, ереси и тайные общества
Шрифт:
Из прочих сект мистического характера интересно отметить имевшую, по-видимому, много общего с нашими хлыстами, секту танцоров или прыгунов, в которой практиковался следующий прием – для получения религиозного экстаза: «Мужчины и женщины, взявшись за руки, кружились до тех пор, пока не падали в изнеможении на землю. Во время танцев им казалось, что они видят небо разверстым и находятся в общении с небожителями».
Хотя Шустер и называет секту Богомолов и другие родственные ей мистические секты «староевангелическими общинами» и приписывает, им стремления к достижению христианского идеала, но в Истории Церкви учение Богомилов рассматривается как гностико-манихейская ересь [111], да и сам Шустер говорит обо всех этих сектах, что они «отвергали таинства, земную жизнь и деятельность Спасителя истолковывали, „как род аллегорий“, и „в своих философских умозрениях отчасти попали на опасную почву пантеизма“, который, как мы знаем,
Все эти тайные еретические союзы, свободно и произвольно толковавшие Св. Писание, искавшие новых путей к спасению независимо от Церкви, широко распространяли свои идеи во всех слоях населения и «подготовили почву, на которой впоследствии могли успешно взойти посевы реформации» [112].
Духовные вожди этих сект, неоплатоники и мистики XIV века Николай Базельский, Экгард Иоганн Рюнсбрек и другие в своих мудрствованиях «стояли на такой головокружительной высоте, на которой для них уже исчезало различие между Богом и человеком, между духом и Христом, между добром и злом [113].
В этих немногих словах заключается лучшая характеристика того духа, который не только издавна распространялся тайными сообществами, но всесильно царил в умах людей эпохи Возрождения и вызвал великое противоцерковное движение, закончившееся расчленением Западной Церкви Эпоха Возрождения. «Эпохою Возрождения» принято называть XV и XVI века, но в действительности дух этого «возрождения» проявляется гораздо раньше, именно с XIII века, когда материалистический пантеизм жидовствующего араба Аверроэса, проникая через посредство иудеев-врачей и астрологов в христианский мир», стал оказывать пагубное влияние на правящие классы Западной Европы и даже на политику Германского Императора Фридриха II (1220 – 1245). Эпоха эта, вместе с печальным наследием либеральных пап Юлия II и Льва X, заразивших своим «просвещенным» безверием часть высшего духовенства, оставила потомству бессмертные произведения Данте, Ариоста, Триссина, Рабле, Ронсарда, труды Петрарки, Леонардо-да-Винчи, Микель Анджело, творения Рафаэля, Донателло, Фра-Анджелико; а рядом с ними имена безпринцинного политика Макиавелл, легкомысленных писателей итальянца Боккачио и англичанина. Чоосера, шарлатана алхимика и каббалиста Парацельса, жидовствующего каббалиста из, христиан Пико-да-Мирандолла, а из жидовских выкрестов болонского профессора Помпонаццо и епископа Петра Бургосского (бывшего раввина); жидовствующих ученых Эразма и Рейхлина, прямых еретиков-гуманистов и отступников от веры, Муциана, Гуттена, Зиккингена, Рубиана – все это на общем фоне небывалого дотоле в христианском мире упадка веры, разложения нравов, глухого брожения и открытых восстаний (крестьянские войны) низших классов населения, потерявших всякое уважение к правящим сословиям, предававшимся, на ряду с «гуманитарною» философиею, безудержному чревоугодию, пьянству и разврату, о чем свидетельствуют многочисленные документы того времени [114]. При этом заслуживает особенного внимания, что скептицизм описываемой эпохи, как. впрочем. и позднейших революционных эпох, отнюдь не может быть удовлетворительно объяснен научным рационализмом, отвергающим все сверхъестественное, – ибо скептицизм этот направляется исключительно против христианских верований, оставляя полный простор оккультизму, магии, основанной на иудейской Каббале, самым диким суевериям гадания, волшебства и прямого чертопоклонства [115].
Это замечательное по напряженной и всесторонней деятельности человеческого духа течение (Возрождение) было вызвано и получило свое развитие под влиянием различных причин. Главною из них следует считать сближение с языческою культурою древней Греции, которое начинается еще задолго до эпохи Возрождения. Первыми посредниками в этом возврате к «просвещенному» язычеству являются иудеи.
«Арабы перевели и комментировали греческих, писателей в XII и XIII веках… Учения арибов были переданы христианам вышедшими из Испании евреями» [116]. Из арабских философов, переводчиков и комментаторов греческих писателей, наиболее известен Аверроэс. Иудей Бернар Лазар говорит, что «аверроизм, который подготовил крушение религиозных верований, был создан иудеями… Иудеи перевели Аверррэса и других арабов, комментаторов Аристотеля; они открыли греческую философию христианскому миру… они подготовили эпоху Возрождения» [117].
В Италии ослабление религиозных верований ведет к сближению с иудеями. Поэты и ученые дружат с иудейскими философами и врачами (так, иудей Маноэлло был другом Данте). «И не только одни скептики и неверующие, эллинисты и латинисты, поклоняющиеся скорее Афродите и Зевсу, чем Христу, поддерживают, дружеские сношения с иудеями, но и дворянство и буржуазия; христиане не только принимают у себя иудеев и сами бывают у них, но они посещают синагоги и относятся к религиозным обрядам иудеев с каким-то суеверным почтением» [118].
Когда, после завоевания Византии Турками (1453 г.), греческие ученые переселились в Италию, увлечение культурою языческой Греции приняло грандиозные размеры и распространилось на всю Западную Европу. «Ознакомляются и читают в подлинниках и без сокращения главнейшие произведения греческой философии, зачитываются ими, опьяняются этими богатствами, делаются платоновцами, эпикурейцами, пифагорейцами, стоиками» [119].
В этом возврате к язычеству иудеи продолжают играть видную роль. Ученые иудеи, как Сонципо, Авраам Бальм и другие, издают и печатают в своих типографиях произведения греческих философов, торгуют ими, переводят их, переводят Аверроэса. Более того, «в годы, предшествовавшие Реформации, говорит Бернар Лазар, иудей становился воспитателем, он преподает еврейский язык христианским ученым, он посвящает их в тайны Каббалы, предварительно раскрыв перед ними двери арабской философии» [120].
Наряду с этим возвратом к язычеству, при благосклонном содействии иудеев и с увлечением иудейскою Каббалою, открытие Америки, появление книгопечатания, успехи в области положительных наук открывают новые широкие горизонты перед западноевропейским миром и производит коренной переворот, в его религиозно-умственной жизни. Люди воображают себя какими-то титанами, призванными разбить вдребезги весь мир и на его развалинах построить новый [121]. Все авторитеты падают перед неумеренною верою в. безграничную силу человеческого разума; дух критики и гордыни овладевает умами; вековые верования уступают место философскому скептицизму; религия откровения отвергается и на ее место ставится религия природы – пантеизм; авторитету Церкви наносится жестокий удар…
Гуманизм. Это направление лучших умов эпохи Возрождения, столь чуждое по своему духу христианству, было весьма удачно названо гуманизмом, т.е. культом, обожествления человека. Преклонение перед человеком, признание законности всех стремлений его духовной и телесной природы – вот черты, характеризующие гуманистов и красною нитью проходящие в учении и жизни предшественников реформации и самого Лютера.
Гуманизм не только подготовил почву для реформации, но само возникновение и осуществление этого великого раскола в религиозной жизни западноевропейских народов, произошло при деятельном участии выдающихся германских гуманистов, вдохновителями которых в данном случае были иудеи. «Иудей, – говорит Бернар Лазар, – дает гуманистам страшное орудие против католичества, знакомя их с веками накопленною мудростью раввинов в толковании Библии (экзегетика). Протестантство, а затем, рационализм с успехом пользуются этим орудием… Меланхтон и Лютер свергли иго римской теократии и тиранию догматов с помощью иудейской экзегетики, которую передал христианскому миру Николай Лира. Не даром говорят: „Если бы Лира не играл, Лютер бы не танцевал. А Лира был учеником иудеев. Он так, был проникнут иудейской экзегетикою, что его самого считали иудеем“ [122].
Эти указания на роль иудеев в подготовлении реформации особенно ценны тем, что они исходят от писателя-иудея, похвальба которого в данном случае совпадает с утверждениями католического ученого Денифле и французского антимасона Флавиана Бренье [123], трудами которых мы воспользуемся для освещения условий возникновения реформации.
«Успокойтесь, – пишет, Лютер, доминиканцу Тецелю, – дело начато не мною, чадо это (реформация) имеет совсем другого родителя». Действительно, ссылаясь на историка Янсена [124], Флавиаин Бренье доказывает, что реформация, почва для которой. веками подготовлялась работою тайных еретических обществ, была осуществлена, благодаря заговору германских гуманистов, вдохновляемых, иудейскими каббалистами, и что Лютер, которого заговорщикам, с трудом и лишь постепенно удалось отвратить от католичества и сделать проповедником новой религии, был не инициатором, переворота, а орудием тайной организации, враждебной Церкви.
Заговор гуманистов. Флавиан Бренье говорит, что достаточно прочесть переписку главнейших германских гуманистов, конца XV и начала XVI века, чтобы убедиться в существовании такого заговора против Церкви по крайней мере за 20 лет до выступления Лютера. Этот заговор германских гуманистов накануне реформации имеет очень много общего с заговором французских энциклопедистов с Вольтером во главе накануне великой французской революции. Подобно французским, энциклопедистам XVIII века, германские гуманисты еще задолго до выступления Лютера начинают деятельно распространят литературу, направленную против Церкви, против государства и против нравственности.