Кабалла, ереси и тайные общества
Шрифт:
Между Лютером и доминиканским монахом Тецелем, которому была поручена продажа индульгенций, начинаются публичные диспуты, слава о которых разносится по всей Германии. Лютер издает сочинение против индульгенций, Тецель пишет опровержение и разъясняет истинное значение индульгенций. Гуманисты Рубиан, Спалатин и другие берутся за перо и выступают ярыми защитниками Лютера. Партия жидовствующих каббалистов и атеистов открыто становится партией Лютера. Рубиан и другие гуманисты, известные своим атеизмом, делаются вдруг проповедниками Евангелия и, ссылаясь на св. Писание, защищают и пропагандируют взгляды Лютера. Папа Лев X не придает серьезного значения всем этим событиям, успокаиваемый лицемерными изъявлениями преданности и покорности со стороны Лютера, который пишет ему в 1519 г.: «Бог, мне свидетель, что я никогда не имел, намерения выступать против Римской Церкви, и что для меня ни на земле, ни на небе нет ничего выше ее».
Эразму, Рейхлину, Конраду Муциану заискивающие письма, в которых называет себя их учеником и заявляет о своем твердом намерении довести дело до открытого разрыва с Римом.
Письмом от 28 апреля 1520 г. Рубиан извещает Лютера, что от него ждут решительных действий, и что личная безопасность его обеспечена, так как Франц фон-Зиккинген готов защищать его от всякого насилия. Покровительство Франца фон-Зиккинген, вооруженные силы которого могли соперничать с армией любого германского владетельного князя, служило достаточною порукою для Лютера, что ему нечего было опасаться участи Гуса. Он действительно приступает к решительным мерам и опубликовывает в том же 1520 г. свое знаменитое послание «К Императорскому Величеству и христианскому рыцарству германской нации», в котором старается воздействовать на корыстолюбие всех сословий. Императору он. предлагает за содействие реформации Рим, со всеми владениями папы; германским князьям и дворянству он указывает на возможность конфискации в их пользу.земель и громадных доходов богатой германской церкви; германских епископов он соблазняет освобождением от папского гнета, от уплаты дани Риму и указывает на перспективу создания национальной церкви; наконец, обращаясь к народу, он говорит, что церковь является виновницею оскудения народного и сулит лучшую долю.
В нашу задачу не входит вдаваться в дальнейшие подробности истории религиозного переворота, предпринятого Лютером под влиянием германских каббалистов. Скажем только, что Карл V, избранный в 1520г. германским императором, как и предвидели заговорщики, сделал все возможное, чтобы разрушить дело врагов Церкви, но усилия его разбились о равнодушие папы Льва X, о корыстолюбие части германских князей, о дух безверия, отрицания, свободомыслия, который веками систематически развивался в христианском мире под влиянием чуждых христианству учений. Злоупотребления католической церкви, нравственный упадок высшего католического духовенства, начиная с пап (так называемая «порча церкви в главе и членах»), создали несомненно и со своей стороны благоприятную почву для успеха реформации. Лучшим доказательством этого служит, то ослабление религиозного брожения в католических странах, которое наступает после Тридентского собора (1545-1563), где было решено произвести реформы, во многом изменившие к. лучшему жизнь католической церкви. Но с другой стороны, нет возможности сомневаться и в том, что учение Лютера, в своем первобытном виде являвшееся противохристианскою ересью не только с католической точки зрения, могло иметь громадный успех лишь потому, что по духу своему оно было родственно лжеучениям всех тайных сект и ересей, которые усердно насаждались исконными врагами христианства иудеями в течение долгих веков и достигшими особенного развития в эпоху, предшествовавшую реформации.
Поэтому прав Шустер, когда говорит, что «все эти Божьи Друзья, Бегарды, Вальденсы и проч. запечатлевали свои убеждения в широких массах народа и со своей стороны возделывали почву, на которой впоследствии могли успешно взойти посевы реформации».
И прав парижский факультет богословия. который в своем суждении от 15 апреля 1521 г. обвиняет Лютера в том, что он стремится восстановить лжеучения вышепоименованных еретиков и создать новые, что, отвергнув наставления Церкви и св. отцов, он стал ересиархом и деятельным обновителем старых ересей; что, о свободе воли рассуждая, следует Манихеям, о покаянии и о том, что таковому предшествует – Гуситам и Никлефистам, об. исповеди – Пикардам и Кафарам, об осуждении еретиков, об иммунитете духовенства и об. евангельских соборах – Вальденсам и Чешским Братьям и т.д.; что он враг, зловредный Церкви и Самого Христа и отвратительный возобновитель древних богохульств [127].
Действительно, это сходство с каббалистическими ересями чрезвычайно явно выражено у Лютера в отрицании всех авторитетов, кроме св. Писания, которое каждому предоставляется толковать по собственному разумению, в почитании Христа только, как Искупителя, но отнюдь не Законодателя, с вытекающей отсюда свободе от всякого нравственного закона, а в особенности в ужасном и кощунственном лжеучении, будто добрые дела и праведная жизнь угодны не Богу, а диаволу, и будто делать зло запрещает именно диавол (сравните с учением гностиков и манихеев гл.II и III).
Денифле указывает, ссылаясь на сочинения и письма самого ересиарха, что Лютер не. признает видимой Церкви, а потому отвергает ее авторитет, церковную иерархию, св. Отцев и св. Предание. Человек, по учению Лютера, должен искать спасения на свой страх; для этого дано св. Писание; каждый волен толковать его, как умеет, и выводит из него свой нравственный закон. – Вот она, настоящая свобода совести.
Лучшим примером того, куда могла привести проповеданная Лютером свобода каждого толковать св. Писание по собственному разумению, может служить «пророк» Анабаптистов Иоанн Лейденский, который, читая Библию, открыл в ней, что ему надлежит иметь одиннадцать жен сразу.
Таким образом, каждый становился собственным судьею и единственным для себя авторитетом – сверхчеловеком, притом святым святостью Спасителя, ибо, по учению Лютера, крещением мы приобщаемся к делу и святости Искупителя: «говори с уверенностью, я свят, спасен, я сын и наследник Божий, ибо я крещен [128].
В письме 1521 г. к Меланхтону Лютер поучает: «Будь грешником, греши смело, но еще смелее веруй и радуйся о Христе» [129].
Поэтому Крещение и остальные таинства служат лишь символическими залогами этой уверенности каждого в собственной святости [130].
Авторитет властей, Церкви, святых и даже ангелов упраздняется; в области не только нравственной, но и гражданской жизни для каждого обязателен только тот закон, который ему нравится. Реформированный Лютером христианин свободен, и никакая попытка ограничить его произвол может исходить только от диавола, хотя бы последний явился даже в образе Христа [131].
Этот, весьма своеобразный для христианина взгляд на роль диавола особенно ярко выражен в письме Лютера к Иерониму Веллеру (1530 г.).
«Как, только диавол, – пишет Лютер, – дразнит тебя грешными мыслями, ищи развлечений среди людей, пей и веселись. Надо иногда больше пить., шутить, делать глупости, или какие-либо грехи из ненависти и презрения к– диаволу, дабы не дать ему возможности мучить нашу совесть мелочами; иначе мы будем побеждены, если станем слишком боязливо остерегаться греха. Поэтому, если диавол, говорить: не пей то отвечай ему: именно потому-то я буду пить еще больше, что ты это запрещаешь. Надо всегда делать то, что диавол запрещает». Затем Лютер ставит в пример самого себя: «Неужели ты думаешь, что я по иной причине так много пью, так безудержно болтаю, так часто чревоугодничаю, как для того, чтобы досадить диаволу и насмеяться.над ним, вместо того, чтобы он издевался надо мною? О, если бы я мог совершить какой-либо выдающийся грех, чтобы только насмеяться над диаволом и доказать ему, что я не признаю греха и не сознаю его за собою. Все десять заповедей должны мы, несмотря на угрозы диавола, совершенно изгнать из своих мыслей» [132].
Учение Лютера в его первоначальном виде не только представляло собою полное извращение христианства, но его даже вообще нельзя назвать религиею, так как назначение всякой религии, хотя бы самой грубой – прежде всего сделать возможным человеческое общежитие; проповедь же Лютера ни к чему иному не могла привести, как к анархии, политической, социальной и нравственной.
Такая анархия входила в цели Темной Силы, руководившей Лютером и другими деятелями реформации. Но, когда высшая церковная власть перешла в руки тех германских князей, которые воспользовались именем Лютера, чтобы овладеть церковным имуществом и освободиться от опеки Рима, то невозможность оставить учение Лютера в его первобытном виде стала для них вполне очевидною. Первые шаги к упорядочению этого учения были сделаны ближайшими сотрудниками Лютера и им самим. Уже в 1530 г. протестантские князья представили на сейм в Аугсбурге свое исповедание веры, составленное другом Лютера, Меланхтоном, а в 1545 г. сам Лютер в подписанной им «Виттенбергской реформации» допускает восстановление церковной иерархии, если владетельные князья найдут это полезным [133]. Наконец, в 1580 г. протестантские богословы вырабатывают так называемое «ортодоксальное лютеранство», заключенное в строго определенные и не подлежащие изменению формулы. Заметим, кстати, что, основываясь на «Пространном исповедании о Причащении» Лютера от 1528 г.во вступительной части которого сам реформатор заверяет, что «он теперь не пьян и не легкомысленен и знает, что говорит», а также предостерегает своих последователей против козней сатаны, потому что он, Лютер, «по Божией милости очень хорошо знает сатану» – на основании этого творения самого Лютера, можно с уверенностью сказать, что лютеранскую ересь, от православной Церкви отделяет, еще большая пропасть, чем от римско-католической.