Кабульский трафик
Шрифт:
Дождавшись, когда Ричи снимет с себя свитер и брюки, женщина сама сдернула с него трусы. Немного поласкав мужской инструмент, сама же и надела на него предохранительный элемент... Распустила поясок. Поведя плечами, избавилась от халатика. Улыбка на ее лице казалась застывшей, чуточку искусственной. Кивнула в сторону роскошной постели. Но Доккинз, о желаниях которого красноречиво свидетельствовала вздыбившаяся плоть, нетерпеливо произнес:
– Нет времени!
Жанна повернулась к нему спиной, чуть изогнула стан, упираясь двумя руками в боковину изукрашенного затейливой золотой вязью стола. Ричи, устроившись со спины, облапил ее грудь. Затем мужские руки стали тискать бедра, ягодицы...
Интимная прелюдия оказалась недолгой и почти бессловесной.
Ричи вошел, по обыкновению, мощно, напористо, как завоеватель и покоритель. Жанна чуть поморщилась, но мгновение спустя у нее на лице вновь появилась улыбка.
Доккинз принял душ в ее ванной комнате. Вытерся насухо, быстро оделся, допил остатки виски.
– Мы через пару часов уезжаем, Жанна.
– Куда, милый?
– Много хочешь знать... – Доккинз вновь скосил губы в ухмылке. – В Европу куда-то. Кстати, ты тоже уезжаешь.
– Я? Вот так новость.
– Но не сегодня. Полетишь завтра, в четыре пополудни, рейс на Анкару.
– Это еще зачем? – ее брови поползли вверх. – Что я забыла в этой долбаной Турции? Что я там должна буду делать... да еще без тебя?
– Ничего. Вернее – пересадку.
– Что? Опять в Москву? – догадалась женщина. – Но я только два дня назад оттуда вернулась!
– Еще раз полетишь. Разве плохо еще разок побывать на своей исторической родине? Березки, медведи, водка и все такое прочее.
Хотя Доккинз сказал это с улыбкой, глаза у него были холодные и опасные.
– Шутки в сторону, Жанна. Сейчас ты в темпе переоденешься... хотя такой ты мне нравишься больше!
– И что потом?
– Потом мы попросим нашего приятеля написать письмо жене. Под нашу, естественно, диктовку. Это будет короткое письмо – как предлог для встречи.
ГЛАВА 16
Технология оповещения местной общественности в Кабуле устроена очень просто. Если иностранец-хариджи, или же те, кто его опекают, хочет, чтобы о нем узнали в посольствах ключевых стран, чтобы его взяли на заметку, он должен поселиться в открывшемся пять лет назад фешенебельном пятизвездочном отеле «Кабул Серена». Или, по крайней мере, регулярно тусоваться в ресторанах и кафе этого комплекса, расположенного среди красивых садов с видом на парк Зарнегар, в непосредственной близости от президентского дворца, здания минобороны, других министерств и посольств. Для чего, кстати, нужно иметь не только достаточно средств, но и спецпропуск или соответствующую аккредитацию.
А если сам иностранец-хариджи или же те, кто опекают его здесь, хочет, чтобы о самом факте его приезда в Кабул узнали местные, то ему нужно наведаться в ювелирные лавки на Майванде. Или посетить ряды чеканщиков по золоту и серебру на одном из крупных базаров и сделав там несколько покупок, слегка потрясти мошной, короче – засветиться.
В половине девятого утра, после раннего завтрака, из ворот виллы выехал черный «Мерседес-500». Кроме водителя-бодигарда, смуглого южанина по имени Абдулло, в салоне сидели еще трое: Юсуф в местном одеянии – рядом с водителем, Козак, расположившийся на заднем сиденье, в простеганном свитере, новой куртке цвета хаки с капюшоном, темных брюках и ботинках на толстой рифленой подошве; – а рядом с ним, по правую руку – Жанна. На ней – точно такой же наряд как в тот день, когда Козак с ней познакомился: длинное, до пят, черное платье абайя с рукавами, в перчатках, а сверху – черная же накидка – никаб, покрывающая голову и скрывающая почти все лицо.
На площадке за воротами к «Мерседесу» присоединился транспорт охраны. Водитель джипа знал свое дело туго: «Лендровер» и следующий за ним «Мерседес», оглашая округу истошными сигналами, без особых задержек миновали транспортную толчею на подъезде к району Майванда.
– Шоферу тут надо иметь крепкие нервы, – повернув голову к спутнице, сказал Иван.
– Я даже не представлял себе, насколько плотное здесь движение. Стадо машин! А говорят – война, нищета, разруха…
– Это чиновничья рать на службу добирается, – усмехнулась под никабом женщина. – Утренний час пик. Даже мелкий чиновник должен иметь тачку, таково новое поветрие. Если у тебя нет авто, пусть самого паршивого, пусть это ржавая рухлядь, – ты не человек.
– Верблюды и лошади уже не в почете?
– Верблюдов и сейчас хватает... А вот иметь хороших лошадей позволить себе может далеко не каждый. Как, впрочем, и в былые времена.
– Похоже, правила дорожного движения тут вообще никто не соблюдает?
– Правило в Кабуле одно, Ivan. Кто сильнее, тот и прав...
Машины влились в поток транспорта, заполонившего одну из центральных площадей. В ее центре высилась конусообразная башня, ажурные крылья которой были отделаны глазурованными плитками.
– А что это за монумент слева?
– Памятник героям Майванда. Это такое местечко невдалеке от Кандагара.
– И чем оно славно?
– Афганские ополченцы разбили там англо-индийский экспедиционный корпус. Это было давно. Местные очень гордятся этой победой. В ее честь названы центральный проспект и эта площадь.
Обе машины нырнули в один из переулков, по обе стороны которого расположились магазины и лавки.
– Добро пожаловать в Майванд, – обернувшись, сказал Юсуф. – Мы в самом сердце крупнейшего базара Кабула.
Примерно полтора часа Юсуф и оба его спутника провели в ювелирных и антикварных лавках, расположенных в подступающих к огромному – частью, стихийному – рынку кварталах.
«Мажордом» и женщина приценивались, торговались, что-то даже покупали. Жанна общалась с лавочниками на английском, Юсуф – на дари или фарси-кабули.
При этом и Юсуф, и женщина в мусульманском одеянии постоянно дергали своего спутника. То и дело слышались возгласы: «Ivan, look here!.. Ivan, what do you think about it?..» [34]
34
Иван, посмотри-ка сюда. Иван, что ты об этом думаешь? (англ.).
Конечно же, их небольшая компания сразу привлекла внимание местных торговцев. Юсуфа здесь, судя по оказываемым ему, еще молодому, в сущности, человеку, знакам уважения, хорошо знают. Вернее, в курсе, чей он родственник. Жанна, судя по тому, что она легко ориентировалась в этом районе и живо реагировала на слова торговцев, на их попытки что-то втюхать за две или три цены, тоже здесь не в первый раз. На нее, непривычно высокую для этих мест женщину в мусульманских одеяниях, равно как и на рослого мужчину европейской наружности, приехавшего на местный рынок в такой компании, поглядывали, конечно, с большим интересом. Юсуф и Жанна купили несколько изделий местной «ювелирки»: массивный мужской перстень, брошь с полудрагоценными камнями, еще какую-то бижутерию... За покупки расплачивался племянник Фархода Шерали. Он доставал из пухлого бумажника то сотенные купюры зеленого цвета, то шуршал довольно толстой пачкой евро.