Качели Ангела

Воздвиженская Елена

Старуха из тайги

Когда мы жили на севере, отец мой ездил на работу вахтой по две недели. То есть две недели он дома, а две недели на Самотлоре. Рабочие собирались со всех уголков СССР, разных национальностей, жили дружно, работали, а в часы отдыха рассказывали всякие интересные случаи, там и была услышана отцом эта история.

Мужчина один, с Украины он был, жил тоже в межвахтовый период тут же, на севере, в соседнем городе. Как-то раз решил он в тайгу за клюквой пойти, на болота. Ну не впервой уже, так-то бы, наверное, один не пошёл, побоялся.

Но места знакомые уже, с приятелями той тропой сколько раз хоженые, вот и пошёл. Оделся соответствующе, конечно: сапоги болотные, костюм антимоскитный, баллончик взял с собой с репеллентом, термос с чаем и в путь. И вот значит добрался до места, клюквы тут полно всегда, на каждой кочке можно по ведру собрать, как говорится.

****

Далее рассказ от первого лица:

Собираю ягоды, вокруг лепота такая, кто был в тайге тот знает её ни с чем не сравнимую атмосферу. Тайга это сказка, суровая, конечно, но сказка. У неё свой дух. Справедливая она, человека зря не обидит. И накормит и напоит, коль пришёл ты с добрыми намерениями, но если сердце злое почует, несдобровать – сгинешь. Свои законы у тайги.

Набрал я два ведра кислых, ярких ягод, домой приду – жена засахарит в банках. От всех хворей клюква лечит и таблеток не надо. Двинулся в обратный путь, мошкара загрызать начинает, и репеллент чего-то не особо помогает уже, мошкаре он словно на смех только. Лезут и в нос и в рот, несмотря на сетку. Сетка то она ведь от комарья больше, а эта мелочь всюду пролезет. А тут вдруг ещё туман опустился, иду-иду, а ручья всё нет, за которым уже недалёко и выход из тайги. Что за ерунда? Свернул не туда что ли?

Страшно стало. А вдруг зверь какой сейчас выйдет из чащи? Да и мошкара уже так заела, что мочи нет. На нервах уже весь. Давно уже ручей должен был быть. На часы посмотрел, вот те на, стоят. Приехали. Остановился я, чтобы мысли в порядок привести, да негде здесь плутать, я ж далеко и не уходил вглубь тайги, один и без ружья, я ж не идиот. Но тогда что происходит? Ничего не понимаю. Решил обратно вернуться, и ещё раз попробовать. В итоге, не буду долго томить, вконец заблудился.

И вот встал я посреди тайги и стою. Что делать, не знаю. Туман такой густой стал, что кажется – бери нож и режь, точно кисель. Звуки все смолкли. И тут понимаю, что что-то не то, будто не хватает чего-то. Точно! Мошкара вся пропала, как рукой смахнули. Ну хоть какая-то радость, думаю.

Вдруг вижу, в тумане огонёк красный моргает. Это ещё что? Двинулся туда, и вижу – сидит на поваленном дереве старуха. И курит трубку. Вот и огонёк тебе. И одета старуха как-то странно, не по-нынешнему. Платье длинное, вышитое, оленья шуба сверху, хотя и не зима на дворе, голова платком покрыта, а из-под платка две длинных седых косы по плечам свесились, на груди бусы в несколько рядов. Опешил я, честно говоря, увидев столь колоритного персонажа, да ещё в этой глуши. А она и говорит мне:

– Что, заплутал?

– Да, – отвечаю, – сам не пойму. Сколько раз тут ходил.

– А ты не смотри на то. Тайга она каждый раз разная. Пока сама отпустить не захочет, не выйдешь.

– И что делать мне теперь? А вы-то сами как тут оказались?

– А я живу здесь.

Странно, подумал

я, одна в тайге, что за блажь. Да ещё нарядилась как на сцене ДК.

– А ты б не усмехался, а помощи попросил лучше.

Тут мне не по себе стало, я ведь вслух и не говорил ей ничего, и не улыбался даже, как она догадалась о моих мыслях?

– Прости, бабушка, – сдался я, – Помоги и правда, если дорогу знаешь, скоро и стемнеет уже.

– Так бы и сразу. Уважил бы старого человека, и тайга может отпустила бы тебя.

Встала старуха с этими словами с дерева, и ко мне подошла.

– Ну что, пойдём, выведу тебя на твою тропку, к ручью.

– А откуда знаете, что тем путём мне надо?

– Как не знать, я за всем наблюдаю. Я ведь давно в этих краях.

Тут я решился спросить:

– А где же вы тут живёте? Тут вроде и поселений никаких нет рядом.

– Сейчас может и нет. Нынче каменные юрты кругом, вкруг тайги построили, а раньше на берегу этого самого ручья наши юрты стояли.

Ничего я не понял.

– А вы сами-то потом как домой вернётесь?

– А мне вся тайга дом, – засмеялась глухим смехом старуха.

Меня мороз прошиб, нас ведь атеистами воспитывали, партия и всё такое, а тут что же выходит, призрак что ли передо мной? Или чокнутая какая? Ну конечно чокнутая, подумал я, и стало вроде как спокойнее, но тут же подумал, а ну как заведёт меня ещё дальше в тайгу эта умалишённая?

– А ты, я вижу, урока не усвоил. Злые мысли у тебя.

Чёрт, откуда эта старуха мои мысли знает! А вслух говорю:

– Ну а где ж тогда вы живёте теперь, раз ваших юрт давно нет?

– Вот моя юрта, – махнула старуха рукой в сторону.

Глянул я, а там среди пихт виднеется сооружение какое-то, сразу и не поймёшь что за ерунда, скворечник-не скворечник, ящик на ножках, высоко над землёй стоит. Точно, думаю, чокнутая старуха. Как бы мне от неё теперь уйти? Уж лучше одному в тумане, чем в такой компании.

А та вздохнула ещё раз, и пошла. А я за ней, ноги будто сами идут, голова какая-то дурная сделалась. И так молча шли мы, шли и вижу – ручей! Вот же он, родимый! Остановилась старуха:

– Дальше сам иди. Нельзя мне туда.

– Спасибо, бабушка! – на радостях ей кричу. Надо же, вывела всё-таки.

– Туда тебе, – подняла она костлявую руку.

Глянул я туда, куда она махнула, а как обернулся к ней- уж нет никого. Только пихты кругом да кедры. Жутко мне сделалось опять. Прибавил я шагу, да чуть ли не бегом домой припустил.

Добрался до дома, жене клюкву отдал, она ворчит, мол где весь день шастал. А я только отмахнулся и к соседу, выпить надо после такого.

– Андреич, – говорю, – Айда, по маленькой. Натерпелся я сегодня страху.

Ну и рассказал ему про свои блуждания. Страх отпустил теперь, в тёплой квартире, смеюсь я сижу над своими приключениями, вот мол старуха сумасшедшая попалась, живёт говорит она там в скворечнике каком-то.

– Стоп, – говорит мне Андреич, – Опиши-ка мне этот «скворечник».