Качели времени. Следствие вели
Шрифт:
– Не возмущайся. Все вокруг хотят, чтобы мы с сестрой стали ближе, вот я и делаю это всеми доступными способами!
Вообще, конечно, не следовало читать чужой личный дневник. Это плохо и неприлично, я уверена, что Мара, которая в принципе не практикует насилие, как и я, за такое меня бы точно стукнула. Однако сейчас, когда я сутки пробыла в ее теле, мне действительно захотелось побольше о ней узнать. Да и утром, когда я искала адреса репетиционной базы и спортзала, открыла дневник на очень интересном месте: там Мара рассуждала о музыке. Когда я поняла, что держу в руках, то сразу же отложила ее откровения. Но теперь мне стало интересно: вдруг сестра как-то написала, как становиться частью этой самой музыки? Мне завтра снова за нее концерт играть, так что такая информация пригодилась бы!
Вообще удивительно, что Мара, которая терпеть не может ежедневники и планеры, ведет вдруг дневник. Но полистав страницы, я поняла, что делает она это в своей неповторимой манере. Даты отсутствовали, описания дней жизни тоже не было, только какие-то мысли, замечания, иногда рисунки. Некоторые фразы обрывались на полуслове, будто сестра потеряла нить рассуждений. Но потом вдруг продолжались через несколько страниц. Сначала мне показалось, что это и вовсе какая-то невнятная каша из мыслей.
Но потом я поняла, что несмотря на беспорядок, дневник имеет определенный формат. Это не просто записки, а как бы разговор с сестрой. Сначала я подумала, что Мара, как творческая личность, просто выдумала себе собеседника, ей так легче. Но потом наткнулась на очередной странице на обращение «Видишь ли, Тами» и была поражена. Мы за неделю могли друг другу двух слов не сказать, а оказывается, она со мной целые беседы вела. Жаль, что без моего участия.
Читала я часа четыре точно и изумлялась тому, какие верные и глубокие мысли водятся в голове сестренки. А я-то всегда считала ее образцом легкомысленности! Рассуждениями Мары о музыке можно было зачитаться – они и сами звучали, словно какая-то симфония. Опомнилась я только тогда, когда перед глазами замелькали пустые страницы. Теперь сестра оказалась гораздо понятнее и ближе мне.
Я стала укладываться спать, а недовольный Феникс, немного поворчав, ушел в свой домик. Уже закрыла глаза, как вдруг меня осенило. Тетя Саша, о которой я сегодня столько раз вспоминала, может помочь нам с Марой вернуться на свои места! Думаю, уже пора это сделать и ни к чему мне завтра снова играть чужую роль.
Я сосредоточилась и постаралась достучаться до папиной сестры. Она прекрасный телепат и я не пробью ее защиту. Но тетя обязательно услышит мой зов. Так и вышло.
– Тами, дорогая, это ты?!
– Да, теть Саш.
– Держись, девочка. Я обязательно вытащу тебя! Вас обеих. Ты меня слышишь?
Глава восьмая. Луч света
Откуда тетушка собралась нас вытащить, я уточнить не смогла. Уснула. А утром даже засомневалась: не приснился ли мне наш мимолетный разговор? Снова выйти на связь не удалось: Саша не отзывалась. Впрочем, может быть, у нее сейчас свои какие-то важные дела. Остается только надеяться на то, что тетя свяжется со мной позднее.
Пока же мне предстояло снова изображать Мару. Сегодня у нее день был поспокойнее, без тренировок и репетиций. Сейчас по графику значится плавание, а вечером концерт. Я решила не отправляться в бассейн, чтобы не терять время на дорогу, а искупаться в море – от нашего дома до пляжа лететь всего пять минут, да и погода располагает.
Так что вскоре я уже плескалась в теплой водичке. Вот такой вид физических нагрузок мне по нраву! Я обожаю плавать, жаль только редко удается от души попрыгать по волнам, потому что мне по нраву лишь спокойная и тихая вода. Я знаю, многим нравится бурное море, они любят бороться со стихией, но к числу таких смельчаков не отношусь. Нет, плаваю я просто прекрасно. В бассейне. Однако в море, я считаю, по умолчанию плавает плохо даже чемпион по водным видам спорта. Потому что любая, даже самая блестящая техника, пасует перед стихией.
И спокойное море может вдруг выкинуть внезапный фортель. Что уж говорить о коварных волнах, которые то кидают тебя на берег, то напротив, тащат за собой на глубину? Как легко потерять ориентацию в этот момент, уйти под воду и запаниковать. И эта борьба человека со стихией может кончиться для первого очень печально. Так что нет, с природой лучше не спорить. Целее будешь. Ведь стихия – она такая и лишняя самонадеянность может выйти тебе боком. Это не только воды касается. Вот, глупый человек решил, что подчинил себе огонь, но пожары доказывают обратное. То же можно сказать о ветрах и ураганах, о землетрясениях…
Однако сегодня море было тихим и я с удовольствием плавала, забыв о времени. К счастью, о нем помнил арновуд, на котором я установила таймер. Когда он пропиликал, извещая о том, что время вышло, я направилась к берегу. Это хорошо, что мне пришло в голову поставить таймер, а то бы проплавала все на свете. Но были еще дела.
Я вернулась домой и, убедившись, что родители отсутствуют, поднялась в комнату Мары. Машинально погладила все такого же недовольного кота, привела себя в порядок и взялась за свирель. В дневнике Мары я прочитала интересное размышление, которое и показало мне, что именно я вчера сделала не так.
Сестра написала как-то, что любить надо искусство в себе, а не себя в искусстве 11 . Я сначала не поняла смысл этой витиеватой фразы, но далее шло пояснение. Мара считает, что нужно избавиться от любования собой, от самонахваливания. Даже если ты играешь превосходно, это – всего лишь техника. А искусство, писала она, рождается не из техники, а из красоты. И надо, прежде всего, эту красоту разглядеть в том, что делаешь.
Она сравнила просто технику, пусть и мастерского уровня, с абсолютной пустотой и темнотой. Когда играешь машинально и механически, думая лишь о том, какой ты молодец, тебя окружает тьма. В твоей музыки нет души, а только самолюбование.
11
К. С. Станиславский
«Надо постараться увидеть красоту в том, что ты делаешь. Ухвати красоту звука, сочетание нот, их гармонию. Это и будет тот луч света в темном царстве. Лучик, который разбивает тьму бездушного исполнения. Позволь ему блеснуть и он, как яркое пламя, разгонит темноту. Не останавливайся, пока на месте черной пустоты не засияет солнце» – писала она.
Прочитав это, я поняла, что было не так. Ведь когда я вчера играла на концерте, то действительно не думала о том, как это красиво, насколько прекрасна эта музыка, не растворялась в ней. А только радовалась тому, как круто у меня получается. Сейчас я даже мелодию вспомнить не могла, настолько была не сосредоточена на ней. Вот где кроется моя ошибка!
Еще одна оплошность заключалась в том, что я ничего не вкладывала в музыку. Мара несколько раз повторяла, что основой любого искусства служат чувство и мысль. Картина, пусть и очень красивая, но ничего не выражающая – это просто плакат, открытка, кусок обоев. Музыка, которую исполняешь механически – не музыка. Так и роботы могут. Роль, которую ты просто заучил назубок и талдычишь безо всякого чувства и смысла, не украсит театральные подмостки.
Сестра рассуждала так: надо обязательно нести чувство. Не за техникой идет слушатель, зритель. Не ради техники творит создатель и играет, пишет исполнитель. А ради чувства или смысла. Мара даже считает, что это важнее правильного и безукоризненного исполнения. Нет, безусловно, технику тоже надо оттачивать. Но не так страшно ошибиться и тем более не страшно сделать это намеренно, когда тебя обуревают сильные чувства, чтобы передать эмоцию, как выступить блестяще, но без души.