Кадиллак-Бич
Шрифт:
Автостоянка. Пассажиры ругаются отнюдь не по причине жары. Из невидимых динамиков доносится музыка с кастаньетами.
Люди двигаются беспокойным шагом, что подразумевает драматическую подоплеку вроде турецкого базара или нелегального рынка афродизиаков в Бангкоке.
Розовые и желтые спортивные костюмы. Гостиничные автобусы. Багаж быстро перекатывают через пешеходные переходы с одной стоянки на другую. Человек в пляжной панаме сражается с огромной сумкой, полной обманчивого балласта. Остальные несутся к стоянке такси, чтобы уехать туда, где можно будет расстаться с ненужным содержимым желудка.
С визгом подкатил лимузин. Двери открылись. Вышел Мик Дефо со спортивной сумкой на плече. Серж и Ленни присоединились к нему на тротуаре, чтобы
Мик перевернул свою бейсболку козырьком назад.
— А эти две цыпочки были что надо! Зачем ты их выбросил у того универмага?
— Сити и Кантри? — спросил Серж. — Э, да я их не выбросил, они сами захотели сойти.
— Но они бежали вслед за лимузином.
— Очередная блажь с фитнессом и джоггингом. Мик повернулся и хлопнул Ленни по плечу. — Ох.
И еще раз хлопнул его по плечу. — Ох.
Мик быстро отсалютовал Сержу.
— Великолепно провел время, увидел Майами в совершенно ином свете… Хотелось бы побольше запомнить.
— Ты слишком занят, управление столь тщательно сконструированным механизмом влияния отнимает много времени… — Серж протянул Мику пару листов бумаги. — Не забудь, пожалуйста.
— Что это?
— Твоя колонка про Майами. Ты написал ее прошлой ночью.
Мик пробежал глазами первую страницу.
— Что-то я не припомню.
— Да нет, — зевнул Серж. — На это стоило посмотреть. Ты отдавался полностью, только что кровью не писал, превзошел все самые радикальные творческие возможности человека, прямо как Ван Гог.
Мик перешел ко второй странице.
— Ух ты. Я так здорово написал?
— Со свойственным тебе вдохновением. Я ведь говорил, что ты гений.
— Но Серж, — встрял Ленни. — Я видел, как ты писал… Серж ударил его локтем в живот.
— Ох.
Мик направился к автоматическим дверям. Обернулся, помахал рукой. Лимузина уже не было.
Пятеро пожилых мужчин сидели на пяти стульях в баре. В купальных костюмах. Вода бассейна доходила им до груди. Находились они в пещере под водопадом.
Бармен обслуживал посетителей через отверстие в стене грота.
— «Фонтенбло» здорово изменился, — сказал Томми.
— Да, выглядит странно, — поделился своим мнением Чи-Чи. — Но не по-хорошему странно.
— А мне нравится, — положил конец прениям Колтрейн. — Бармен! Двойной!
Позади раздался всплеск. Кто-то пытался прорваться к ним сквозь занавес водопада.
— Серджо! — крикнул Морт.
Серджо стал заметно чище, во многом благодаря Лу, внуку и небольшому количеству денег. Гладко выбрит, классная стрижка, новая одежда, снова на таблетках… отчасти. Схватил подвернувшийся стул.
— Я чуть не потерял сознание, когда услышал новость, — сказал Морт.
— Полиция заявила, что ты утонул.
— Вода не доходила мне даже до плеч. Я стоял в темноте в сотне ярдов от берега и наблюдал за суетой на пляже.
— Но почему за все эти годы ты даже не связался с нами? — спросил Томми.
— Я был безумен.
— Мы бы помогли. Серджо покачал головой.
— Это была идея Лу. Когда я исчез под Новый год, она решила, что у нас появился шанс. Моя смерть закрывала дело с пропавшими алмазами и прекращала ревнивое буйство Палермо. Единственная помеха-Луне могла воспользоваться бриллиантами. Если бы они всплыли, Кармин и копы поняли бы, что я жив. И я не мог контактировать ни с друзьями, ни с семьей, а Лу знала, что я обязательно попытался бы, а потому сделала все, чтобы у меня этого не получилось. Она на самом деле любит меня.
— И что же произошло с камнями? — спросил Томми.
— Кто-то украл их пару дней назад.
— Дерьмо!
— Но потом я выиграл в моментальную лотерею «Мак-дон алдса».
— И какой приз?
— Большой. Миллион долларов.
— Неплохо!
— Чи-Чи, ты ведь был в лимузине, — сказал Серджо. — Скажи им.
— Все, что я видел и слышал, — это сплошной крик и ты, высунувшийся из окна, пока тебя не затащили назад.
— Но ведь я действительно победил!
— Такой же выдумщик, — улыбнулся Морт и положил руку на плечо Сержа. — Рад, что ты снова с нами.
Надрывалась стереомагнитола. Все смеялись, курили сигары, даже агенты-женщины. Снова зазвонил телефон. Шеф станции Ренфро с удовлетворением отвечал.
— Без комментариев. Вы же знаете, я не могу дать ответ… Да, музыка, которую вы слышите… «Мечты Гаваны», четвертый альбом Баффетта, шестой, если вы будете считать выпуски на лейбле Барнаби… Конечно, обращайтесь.
Прибыл агент Шеффер с утренними газетами.
— Полная победа. Впереди всех «Геральд» с большим заголовком. «Источники сообщают: ЦРУ бьет козырем Кастро!»
— А «Эль нуэво геральд»?
— «Фидель сосет».
В торгово-промышленной палате Майами не могли поверить своим глазам. Сотрудники усиленно моргали, однако газетная статья, лежащая на столе в конференц-зале, не исчезала.
Мой дивный Майами
Автор — Мик Дефо
Я люблю Майами!
О чем я думал раньше?
Я люблю все в этом городе — от Билла Баггза до Бал-Хар-бор. Это город для людей, каковым он и должен быть, потому что официальные лица постоянно попадают в тюрьму. И я здесь для того, чтобы сообщить, что город находится в хороших руках.
Моя недавно открывшаяся привязанность к этому великому мегаполису напомнила мне слова, сказанные много лет назад на площади Рудольфа Вильде [62] , когда 26 июня 1963 года президент Кеннеди обратился к немецкому народу и провозгласил: «Ich bin ein Berliner». К сожалению, помощники фразу перевели не слишком удачно и на самом деле он сказал, что горд быть пончиком с повидлом — реальный факт, можете проверить. Но это уже другая тема для другого разговора.
Конечно, Джей-Эф-Кей не намеревался заявить, что он — выпечка, он хотел подтвердить, что люди могут собираться вместе и чувствовать гордость друг за друга. Поэтому, коль скоро все люди, любящие своих сограждан, где бы они ни жили, являются гражданами Майами, я с гордостью произношу эти слова: «Я — гражданин Майами!»
Зайдите в любой магазин сандвичей в Майами в час дня и просмотрите меню. Разнообразие, которое трудно представить, все вытанцовывается в одном и том же ритме: отличаться — это круто!
Конечно, иногда получаешь и плохие новости — стычка здесь, протест там, еще один бойкот, — но это ведь только кубинцы. Шучу. Мы же знаем, что все проблемы из-за черных. Еще одна шутка. Видите, как можно повеселиться, обладая толерантностью? Этот город стоит вне поля видимости национальной кривой уживаемости, весь спектр человечества, сплетенный вместе, как морской канат. Сильный. Устойчивый. Латиноамериканцы, азиаты, африканцы, восточно-европейцы, австралийцы, эскимосы — все объединились в одно братство с общей целью: научить канадцев, как увеличить население на пятнадцать — двадцать процентов.
А если говорить о ресторанах, вот это еда! Гигантские крабы, вяленый цыпленок, хвост аллигатора, черный люциан, кокосы, гуава, манго…
А искусство! Вульфсоновский музей, галереи Лёве, Бежа, Гусмана, развлекательный центр в Коконат-Гроув…
А спорт! Один из крупнейших клубов бейсбольной лиги плюс пара вполне приличных футбольных команд — «Дельфины» и «Ураганы».
Я люблю Майами! Приезжайте сюда немедленно!
Только оставьте дома свои глупые шуточки о Флориде. И встаньте на цыпочки. Филадельфия может быть «городом братской любви», Атланта — «слишком занятой, чтобы ненавидеть», а Майами шарахает тебя по голове, заталкивает в лимузин на заднее сиденье и устраивает тебе такой тур, что просто глазам не верится: целая рапсодия, изысканная цикличная композиция, обильно сдобренная головокружительным шелестом пальм, роскошью изразцов и лепнины, лицами и цветами, и все это заставляет сердце трепетать в экстазе, как будто ты попал в водоворот симфонического исполнения «Одного дня из жизни» «Битлз».
И что с того, что здесь случаются всякие идиотские криминальные истории? Считайте это пикантной приправой, как сальса.
Сальса! Снова еда! Я люблю Майами!.. Кто-нибудь, остановите меня!
62
Бывшая площадь Рудольфа Вильде (Rudolph-Wilde-Platz) в берлинском районе Шёнефельд — место, где президент Кеннеди выступил перед берлинцами со своей знаменитой речью, в которой заявил: «Я — берлинец». В настоящее время площадь носит имя Кеннеди.