Кадры решают всё
Шрифт:
– Значит, действуем так, – Хайлас взял руководство в свои руки, – берём письмо, вскрываем, просматриваем и кладём в тот или иной ящик. В один — письма от желающих здесь работать, во второй — приглашения, в третий — письма от родителей потенциальных студентов, и в четвёртый — романтические.
– Романтические? – переспросил Тео, а Хайлас весело фыркнул.
– Твоё появление произвело такой фурор, что ты сейчас — одна из наиболее популярных фигур в столице и окрестностях, – гном с лёгкой насмешкой взглянул на смутившегося Теодора. – Так что шквал любовных записок — это совершенно нормально. Итак, задача ясна?
– Ясна... – с тяжким вздохом беря пачку писем и усаживаясь прямо на пол, сказал Теодор. Его примеру последовали и Хасид с Хайласом: каждый взял по стопке конвертов и приготовился читать.
– А можно первые несколько писем вместе разберём? – попросил Хасид, просяще взглянув на Тео. – Чтобы точно ничего важного не упустить.
– Разумно, – кивнул головой гном, – давай, открывай первое. Читай начало..
– Уважаемый господин ректор! – с выражением начал читать принц. – Я являюсь преподавателем…
– Дальше пока можно не читать, – остановил его гном, – уже понятно, что это от претендента на должность. Откладывай в первый ящик.
– А вдруг там важное что-то? А что он преподаёт? – озвучил возникшие у него вопросы Тео. – Мы читать не будем?
– Сейчас нет, – ответил гном и пояснил, – сначала только сортировка. Потом изучение по группам.
– Позову-ка я Биэля и Харви, – оглядев завалы из конвертов, решил Кеннет, – иначе вы до завтра провозитесь.
– Не возражаю, – откликнулся Теодор и, покраснев, отложил розовый конвертик. В ответ на вопросительный взгляд принца смущённо пояснил. – Глупости какие-то пишут…
Какое-то время слышалось только шуршание бумаги и иногда тихое ворчание, порой сменяющееся хихиканьем.
– Тео, ты не хочешь пойти на приём, посвящённый выпуску мемуаров леди Джулии Пеорс? – часа через полтора поинтересовался принц, со стоном распрямляя затёкшую спину. – Я, правда, не знаю, кто это… Но обещают шампанское и танцы.
– Нет уж, – так же с трудом распрямляясь, ответил Теодор, – у меня свой литературный салон маячит. И ещё… о всемогущая Бесконечность! Ещё же этот праздник…
– Какой? – Хасид образовался передышке и с кряхтением встал. – Ты не говорил.
– Бал Летней Ночи, – с тоской сказал Тео, а Кеннет недовольно захлопал крыльями, – я обещал Лимейне, что приду. Там будут все те, кто обладает в этом краю силой и властью. Живые и мёртвые, люди и нечисть, призраки и кто-нибудь ещё.
– Ого! – уважительно присвистнул Хасид. – Ничего себе мероприятие! А когда оно?
– Через три недели, – быстренько просчитал Тео, – и я хотел попросить тебя пойти со мной...
– Точно! – Хасид хлопнул себя по лбу очередным конвертом. – Ты же мне говорил! Я со всей этой суматохой совершенно забыл. Конечно, Тео, вообще без проблем.
– Биэля тоже возьмите, – подал голос внимательно прислушивавшийся Хайлас, – он королевских кровей, а что призрак — так там никого этим не удивишь. Зато с ним и вам будет надёжнее, и нам спокойнее.
– А что ты знаешь об этом бале? – Теодор решил совершенно беззастенчиво воспользоваться разговором, чтобы немного отдохнуть. – Я только помню, что читал когда-то о подобных сборищах, но бывать не приходилось.
– У нас ещё будет время поговорить об этом, – помолчав и подумав, сказал гном, – а сейчас не отвлекайтесь, а то к вечеру не закончим.
– Хорошо, – хором вздохнули ректор и принц, подгребая каждый к себе очередную гору конвертов.
В коридоре послышались шаги, и в комнату заглянул Харви, а за ним появился и демон. Они с недоумением оглядели сидящих на полу Тео, Хасида и Хайласа и после короткого объяснения ситуации присоединились. Работа сразу пошла гораздо быстрее, и в итоге на полу остались четыре больших ящика, из которых самыми наполненными были два: с заявками от родителей будущих студентов и от восторженных поклонниц.
– С какого начнём разбирать? – обречённо спросил Тео у Хайласа. – И по какому принципу?
– Здесь уже имеет смысл разделиться, – ответил гном, задумчиво рассматривая ящики, – так как решение о сотрудниках принимаешь ты, то ящик с письмами претендентов остаётся на тебе, тем более что там писем не так чтобы очень много: штук сто, может, чуть больше.
– А романтические кому? – с трудом сдерживая улыбку, поинтересовался Харви. – Разве они не только для Теодора?
– Размечтался, – хихикнул Кеннет, который занимался именно тем, что вылавливал из стопок письма с сердечками и сбрасывал их в нужный ящик. – Я точно видел, что были письма и Биэлю, и Хасиду и тебе. Хотя Тео, конечно, лидирует.
– Мне? – искренне изумился Биэль. – А мне-то с какой стати?
– А кто у нас смог очаровать половину присутствующих дам? – Тео хихикнул, вспомнив томные вздохи, которыми награждали демона придворные кокетки в возрасте от шестнадцати до шестидесяти.
– Это не я, – тут же постарался отказаться от всего Биэль, но друзья только ухмылялись, глядя на его возмущённую физиономию.
– Ладно, – примирительно сказал Хайлас, – романтические рассортирую я. Буду по кучкам раскладывать в зависимости от адресата, а с отправительницами сами разбирайтесь.
Спорить никто не стал, и следующие полчаса слышалось только шуршание бумаги и порой сдавленные смешки, в основном со стороны Хайласа. Сидящий у него на плече и заглядывающий в письма Кеннет иногда зажимал крыльями пасть, чтобы не хохотать вслух и не отвлекать остальных.
Тео сначала посматривал в их сторону, но потом взял себя в руки и сосредоточился на полученных письмах. Выбор сотрудников — дело более чем ответственное!
Иногда ректор советовался с Хасидом, занятым разбором приглашений, иногда привлекал Харви, которому достались письма родителей, но в основном читал сам и раскладывал письма на три стопки: те, которые надо обсудить, те, которые сомнительные, и те, которые однозначно на выброс.