Кафедра странников
Шрифт:
— Вина, мой друг? К сожалению, господин Эйман не может похвастаться хорошим погребом, так что я захватил бутылочку из своих запасов. Мозельское, 1776 год.
— Благодарю, охотно.
Сантьяга аккуратно наполнил бокалы.
— Прошу вас.
И в очередной раз окинул чела внимательным взглядом.
Михаил Мастер. Лет тридцать — тридцать пять, волосы черные, вьющиеся, нуждаются в услугах цирюльника. Крепок, по крайней мере на вид, спокоен… гм… действительно спокоен, хотя присутствие комиссара Темного Двора, как правило, нервирует. Интересно… Одет в тужурку инженера, фуражку с эмблемой завода положил на стол, руки крупные, со следами въевшегося машинного масла. Руки рабочие, видимо, не только чертежи в цеху листает. Ах да, Михаил из низов, начинал на заводе каким-то подмастерьем, выучился, вырос. Семью, правда, не завел, но все равно молодец, упорный чел. Взгляд чёрных глаз вернулся на руки Мастера:
— Старая травма?
На левой руке чела не хватало безымянного пальца.
— Неудачный опыт, — грустно улыбнулся Михаил. — Я ведь механик, люблю сам собирать разные хитрые устройства, новые придумывать. — Чел посмотрел на палец. — Затащило в шестеренку.
— Из-за любви к механизмам и прозвище?
— Угу. — Михаил глотнул вина. — Я еще и оружейник. Пистолет могу собрать из чего угодно. Честно!
Глаза чела вспыхнули, было видно, что эта тема ему близка. Но Сантьяга не собирался углубляться в дебри технического прогресса, тем более что в механике и механизмах он разбирался гораздо хуже, чем в интригах. А если честно — совсем не разбирался.
— У вас замечательный талант, — похвалил он Мастера.
— Потому и держат, — рассмеялся Михаил. — Мельников ищет людей с разными способностями. Отбирает тех, что могут пригодиться в путешествии.
Первый намек на то, о чем комиссар мог только мечтать, — профессор действительно готовится к путешествию, и, судя по тому, что Сантьяга уже знал, можно было понять, о каком вояже идет речь. Но нав не торопился подходить к главной цели. Не сразу. Постепенно. Подтверждение получено, но информации о Кафедре все еще очень мало. А жертва должна быть изучена досконально. Чтобы потом, свежуя добычу, не ошибиться и не выбросить самые ценные куски.
— И какие еще таланты отыскал профессор?
Михаил, успевший долить себе в бокал великолепного вина, легко согласился удовлетворить любопытство нава:
— Слышали о Фоме Калеке?
— Слышал, — кивнул Сантьяга. — Но, к моему глубокому сожалению, не видел.
— Так его только Мельников и видел, — махнул рукой Мастер. — Да Матвей, наверное, он у профессора вроде главного помощника. А слухи о Фоме разные. Говорят, вояка, каких мало, с англичанами воевал в Южной Африке и с японцами. Ранен был, хромает, но кому угодно механику попортит, даже, прости Господи, наву.
— Возможно, — не стал спорить комиссар.
— Калека у Мельникова отвечает за безопасность, — продолжил Михаил. — От вас, уж простите, бережет. — Чел помолчал. — Побаиваюсь я его, если честно. Не видел ведь никогда, а вдруг он сейчас сидит в Троице, у дядьки моего, да интересуется?
— Мы вас прикрыли, — успокоил собеседника Сантьяга. — Если Фома сунется к вашим родственникам, ему даже удастся с вами поговорить.
— Это хорошо.
Мастер вновь долил себе вина.
— Не возражаете?
— Да на здоровье.
— Благодарю. — Чел потянул прекрасный напиток, блаженно прикрыл глаза. — Великолепно! — И снова вернулся к разговору. — Еще у Мельникова лингвист есть великий, Андрей Близнец. Все, что угодно, парень переводит, на любом языке говорит! Мне Матвей хвастался, что брат ему с самого азама книгу перевел, работу Азаг-Тота, да!
— А сам Матвей — геомант?
— Знаете?
— Догадался.
— Вы умный. — Михаил поставил на стол пустой бокал. — Да, геомант. Без него Мельников никуда.
— Матвей сильный маг?
— Наверно, раз вы позвали меня. — В глазах Мастера зажегся хитрый огонек. Сантьяга улыбнулся:
— Скрывать не стану, Михаил, мы до сих пор не можем вычислить, где Мельников проводит ключевые работы по тематике Кафедры. Мы обыскали его кабинеты и дома, и в Университете, мы установили за ним слежку, но… Результата нет. Профессор уходит от моих подчиненных тогда, когда ему это вздумается, а это, поверьте, дорогого стоит.
— Это геомантия, — пробормотал чел. — Магию Матвея вам не понять, он кому хошь голову заморочит. Выучился.
— Хранитель помог?
— Угу.
Комиссар видел, что собеседник говорит правду, лжи не чувствовалось, и это слегка сбивало с толку. Любой собеседник всегда о чем-то недоговаривает, у каждого за душой есть нечто, что надо скрыть, тема, которая неприятна. Фон легкой лжи и недомолвки присутствует в любом разговоре, и единственно, за чем следил Сантьяга, чтобы этот фон не затрагивал обсуждаемый вопрос. Михаил же был абсолютно открыт и говорил совершенно искренне.
«Неужели он так меня боится?» Но серых пятен страха тоже не было! Мастер был абсолютно спокоен и правдиво отвечал на любой вопрос. «Можно ли подозревать собеседника, когда он ничего не скрывает? Нужно!» Подозрение придется тщательно обдумать после разговора.
— Идеи Мельникова мне чужды. — говорил тем временем окончательно расслабившийся чел. — Профессор безумен. Видимо, семя нелюдей не должно смешиваться с нашим. Мельников гений, да, и я уверен, что он найдет… или уже нашел, способ открыть Большую Дорогу.
— Как далеко продвинулись исследования?
— Я не принимаю в них участия, — покачал головой Михаил. — Профессор и Матвей скрывают результаты работы от всех, но, судя по их не очень радостному виду, пока получается не очень хорошо. Но они не сдаются.
— Вы их уважаете, но согласились встретиться со мной. Почему?
А вот теперь черные глаза Сантьяги вцепились в Мастера по-настоящему: жестко, требовательно, холодно. И этот взгляд сопровождался дополнительным, четко рассчитанным ударом опытнейшего мага. и никто, НИКТО не смог бы ответить на этот резкий вопрос неправду. Михаил остался безмятежен, как ветерок над ручьем.
— Меня не увлекают рассказы о других мирах. Что там — неизвестно. Профессор втянул меня в эту историю, задурманил голову, заставил размечтаться… А потом я посидел и подумал: я ведь обычный чел. Талантливый? Да. Ну и что? С моим талантом можно и здесь жить хорошо. ОЧЕНЬ хорошо. Вы понимаете, что это значит?