Каган Русов
Шрифт:
– Сколько? – наконец прямо спросил Азария.
– Десять тысяч денариев, уважаемый бек, - охотно откликнулся Руздак. – Мне нужно заткнуть рты своим людям.
– Но у меня нет с собой таких денег, - возмутился Азария.
– Пишите расписку, уважаемый бек, - пожал плечами Руздак.
Так одним росчерком гусиного пера Азария лишился всего имущества и превратился в изгоя. Зато спас жизнь и себе, и Трояну. Вместе с беком и князем крепость Саркел покинули и уцелевшие в последней битве гузы и вятичи. Впрочем, разделить судьбу изгоев никто из них не захотел. Боярин Сиян решил вернуться в Липск и два десятка вятичей последовали за ним. Полсотни гузов даже не попрощались с незадачливым беком Азарией и ушли наметом в степь, нахлестывая нагайками своих резвых коней.
– Ну и куда теперь? – спросил расстроенный Троян у Азарии.
– В Матарху, - тряхнул темными
– А если воевода слышал о нас с тобой, Азария, не только хорошее.
– Мы не будем раскрывать в Матархе своих имен, представимся простыми мечниками, не знающими, где голову преклонить. Что, кстати говоря, является чистой правдой.
До Тмутаракани бек и князь добрались почти без приключений, если не считать потери коней, павших на трудном пути. А купить других было не на что. У обоих в мошне не нашлось даже шеляга, чтобы заплатить за ночлег на постоялом дворе. Азария продал перстень, принадлежавший еще его отцу, но и этих денег надолго не хватило. Матархские бояре и ганы на опаленных солнцем мечников смотрели с подозрением и брать их в свою дружину не торопились. Нужда была такой, что Троян уже собрался заложить свою кольчугу, но тут князю и беку неожиданно повезло. В стольный Тмутараканский град приехал уважаемый Натан с письмом к воеводе Воиславу от каган-бека Иосифа и предложением мира и дружбы. Остановился Натан у знакомого купца, жившего близ Торговой площади, и беку с князем пришлось затратить немало усилий, чтобы пробраться в этот тщательно охраняемый дом. Помогла им выучка, приобретенная за месяцы скитаний в чужом краю. Зато уважаемый Натан был потрясен, обнаружив двух бродяг, заросших бородами по самые ноздри, в своей ложнице
– Окна надо закрывать, - посоветовал ему Азарий. – В Матархе пошаливают.
– Неужели это ты, уважаемый бек, - узнал, наконец, старого знакомого купец.
– Живы, как видишь, - усмехнулся Азария. – Хотя и не благоденствуем.
– Вижу, - покачал головой Натан. – Твое счастье, бек, что ты не добрался до Итиля.
Натан крикнул слуге, чтобы принес вина и еды, а сам вернулся к незваным гостям, сидевшим на роскошном ложе.
– Рассказывай, - попросил Азария.
– Все твое имущество бек отписано в казну, - со вздохом поведал купец. – Мне удалось спасти крохи для твоей матери. А твоих жену и дочь по приказу Иосифа продали арабскому купцу. Извини, бек, за дурную весть.
Жена Азарии была славянкой из Северской земли. Заступиться за нее в Итиле было некому, наверное поэтому Иосиф не стал с ней церемонится. Натан с опаской посмотрел на побледневшего бека и на всякий случай отодвинулся в сторону. Однако Азарий сумел справиться с собой, да и глупо было спрашивать с Натана за чужую вину.
– Что еще?
– Брата Симонии казнили на площади, имущество у семьи отобрали, - негромко сказал Натан.
– Брата-то за что? – негромко спросил Троян.
– Самый ближний родович, - вздохнул купец. – В назидание другим.
– Значит, похода в Тмутаракань не будет?
– Нет, - покачал головой Натан. – Гвардейцы недовольны каган-беком. Десять тысяч их товарищей пали под мечами русов. В Итиле подняли головы сторонники Манасии. В такой ситуации было бы безумием начинать войну. Князь вятичей Коловрат прислал к кагану послов. Иосиф согласился признать его власть в обмен на обязательство выплачивать дань, которую, впрочем, сократили втрое.
– А Святослав?
– Ушел в Новгород. Город Муром остался за ним.
Троян нисколько не сомневался, что каган-бек Иосиф своих замыслов не оставил. Просто решил переждать и пока навести порядок в своем доме. Война непременно будет, ибо дело здесь не только в Иосифе, но в Святославе, почувствовавшем вкус побед.
– Ты возвращаешься в Итиль? – спросил Азария у Натана.
– Нет, мой путь лежит в Византию, а потом в Европу. Если хотите, я могу взять вас с собой.
Бек и князь переглянулись и почти одновременно кивнули. Обоим было все равно куда бежать, лишь подальше от Итиля и каган-бека Хазарии Иосифа.
Глава десятая
Киев
Патрикий Аристарх ждал сообщения о падении Матархи со дня на день. И хотя княгиня Ольга послала воеводе Воиславу подкрепления, но всем было ясно, что погоды в Тмутаракани они не сделают. Тмутаракань была головной болью великих князей Киевских – и отдавать жалко, и удержать в своих руках нет никакой возможности. Аристарх намекнул Ольге, что Матарху следует сдать каган-беку Иосифу без боя, выторговав для себя ряд преимуществ, но великая княгиня осталась глуха к словам своего мудрого родственника. И, возможно, была права, в Киеве нашлось бы немало горлопанов, которые обвинили бы Ольгу в предательстве. На торгу уже распространялись слухи, что хазары не ограничатся взятием Матархи, а непременно двинутся в Крым, а оттуда на Киев. Об этом же писал Аристарху и сын Константин, к которому у старого патрикия, впрочем, большого доверия не было. Константин уже не раз доказывал, что интересы Византии для него, куда важнее интересов близких родственников. Аристарх старшего сына не осуждал – своя рубаха ближе к телу. А Константин стремительно наращивал политический вес при дворе свое никчемного тезки-императора. По слухам, Багрянородный все чаще прикладывался к кубку и все дела в империи вершил ловкий евнух Вринга. В любом случае, ждать помощи от Византии не приходилось. Если война между Хазарией и Русью разразится, то ромеи предпочтут остаться в стороне. Разумеется, патрикий Аристарх не сидел все это время сложа руки и успел договорится с полоцким князем Рогволдом о совместных действиях против хазар. Кроме того он направил боярина Велемудра в Варуну, с целью прощупать настроения атаманов, а если удастся, то склонить их на сторону Киева. Княгиня Ольга на действия своего дяди смотрела благосклонно, зато ее ближники в лице воеводы Свенельда и боярина Семаги не упускали случая, чтобы опорочить Аристарха в глазах сестричады, обвиняя его в слишком тесных связях с Византией и Хазарией. Особенно усердствовал Семага, стремившейся любыми путями оттеснить патрикия от государственных дел. Однако Аристарх тоже был не лыком шит и умел извлекать пользу не только из побед, но и из поражений. Ему удалось пропихнуть в наместники Древлянской земли своего верного приверженца боярина Фрелава, и теперь он усердно обхаживал Ольгу, дабы спровадить в Радимицкие земли боярина Василия, самого умного и самого вредного сторонника боярина Семаги. Сегодня как раз и должен был решится этот вопрос, а потому Аристарх направлялся в детинец с радостным предчувствием грядущей победы. Увы, предчувствие обмануло старого патрикия, не успел он переступить порога покоев великой княгини, как глуповатый боярин Нестор огорошил его вестью, пришедшей из Новгорода от воеводы Радмила:
– Князь Святослав отбил у хазар город Муром.
Патрикий Аристарх, не ожидавший такой чудовищной глупости от разумного вроде бы княжича, рухнул на лавку. У него не было практически никаких сомнений в том, что каган-бек Иосиф использует захват Мурома как повод для войны с Русью. А следовательно все усилия, затраченные патрикием для предотвращения хазарского напуска, оказались тщетны. Судя по всему, и Ольга и ее ближники были того же мнения, во всяком случае, боярин Семага не преминул укорить патрикия:
– Я же говорил, что княжич Святослав слишком молод для Новгородского стола. Его безумства нам будут дорого стоить.
Надо признать, что в словах боярина Семаги была своя правда. Патрикий Аристарх действительно связывал с княжичем Святославом кое-какие надежды, но он никак не предполагал, что этот юнец будет действовать столь стремительно. И куда, интересно, смотрел воевода Радмил, коему было поручено опекать юного князя?
– Тогда тем более следует направить разумного человека в Радимицкие земли, - вспомнил о цели своего приезда в детинец Аристарх, бросив при этом недружелюбный взгляд на боярина Василия.
– Речь сейчас идет не о Радимицких землях, боярин, - отозвался тот с ехидной ухмылкой, - а о Вятских. По слухам, княжич Святослав захватил не только Муром, но и Липск.
– А Итиль он, случайно, не взял? – не остался в долгу патрикий. – Не всякий гуляющий по торгу слух – святая правда.
– А какие вести из Матархи? – глянула Ольга на Свенельда.
– Пока никаких, - пожал плечами воевода.- Но, думаю, скоро будут.
Не успели в Киеве пережить ошеломляющие вести, пришедшие из Новгорода, как боярин Велемудр, вернувшийся из Варуны, огорошил ближников великой княгини новым рассказом о подвигах неугомонного князя Святослава. Боярин Велемудр, сидя на лавке в пяти шагах от Ольги, пел соловьем, а патрикий Аристарх, стоявший в это время у окна по случаю жаркой для осени погоды, обливался холодным потом. И было от чего киевским боярам прийти в ужас. Пока они судили и рядили, как сгладить противоречия, возникшие между Русью и Хазарией по вине юного князя Новгородского, и кого поставить во главе посольства, направляемого в Итиль, Святослав уже успел добраться до Варуны, утвердить там на столе княжича Данбора и собрать двадцати тысячную рать для помощи Тмутаракани.