Как быстро развить память для запоминания иностранных слов, цифр и любой информации
Шрифт:
Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! – подумал он с странною улыбкой. – Гм... да... все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости... это уж аксиома...
Любопытно, чего люди больше боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся... А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая... о царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно? Совсем не серьезно. Так ради фантазии
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, – все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: второй день как уж он почти совсем ничего не ел.
Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. Впрочем, квартал был таков, что костюмом здесь было трудно кого-нибудь удивить. Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иною фигурой. Но столько злобного презрения уже накопилось в душе молодого человека, что, несмотря на всю свою, иногда очень молодую, щекотливость, он менее всего совестился своих лохмотьев на улице. Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться... А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» – и заорал во все горло, указывая на него рукой, – молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его.
Ф. М. Достоевский. «Преступление и наказание».
Любой художественный текст можно представить как систему идей и образов. Особенно хорошо эта практика работает со стихотворениями, поскольку сама природа поэтического текста предполагает наличие метафор, эпитетов и ярких образов. Лирика всегда обращена к чувствам и эмоциям человека, поэтому, естественно, стихи запоминаются легче, чем проза. Рассмотрим методику запоминания лирического произведения.
Теперь, прочитав стихотворение вслух, выполните следующее:
1. Прочитайте вслух первую строфу стихотворения. При этом постарайтесь максимально сосредоточиться на содержащихся в ней образах.
2. Закрыв глаза и определив смысл той или иной строфы, попытайтесь представить этот смысл в виде визуальных образов. Задействуйте все органы чувств, если это возможно.
3. Повторите эти действия с каждой строфой.
4. Теперь, когда вы создали систему образов стихотворения, нужно соотнести ее с произведением. Перечитайте его. Если вы сосредоточились и выполнили задание правильно, при декламировании образы должны вставать у вас перед глазами по мере прочтения каждой строфы.
5. Теперь снова закройте глаза и мысленно воспроизводите образы. При этом пытайтесь вспомнить стихотворение, описывая возникающие у вас ассоциации.
6. Проконтролируйте себя, перечитав стихотворение. Если вдруг какой-то образ неверно отражает мысль, заключенную в строфе, или не запомнился, замените его, создав новый. Потом проверьте, верна ли последовательность образов, правильно ли вы связали их между собой.
7. Снова прочитайте стихотворение, теперь уже обращая внимания на ритм, слог, рифму и мелодичность.
8. Поговорите с кем-нибудь об этом произведении. Опишите сюжет, поэтические тропы и эмоции. Не забудьте оценить его.
9. А теперь сделайте то, что всегда вы делали в школе: выучите стихотворение наизусть. Но не спешите: запоминайте по 1 строфе за раз, повторяя то, что вы выучили перед этим. Когда будете учить, вспоминайте те образы, которые вы создавали в своем воображении, не забывайте об эмоциях и чувствах. Вы должны вникнуть в текст, почувствовать его. Здесь вам тоже поможет представление того, что вы актер, работающий над образом.
Упражнение 1
Прочитайте текст и выполните задания, следующие за ним.
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя. От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух. О боги, боги, за что вы наказываете меня?
«Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы. От нее нет средств, нет никакого спасения. Попробую не двигать головой». На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону.
Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента. Не удержавшись от болезненной гримасы, прокуратор искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил: