Как дарить любовь. О расширении круга взаимоотношений, основанных на любви

Своего первого наставника по тибетскому буддизму я встретил где-то в конце 1962 г. в Нью-Джерси. Он был калмыком из города Астрахани, расположенного в месте впадения Волги в Каспийское море, и звали его Геше Вангьял. Подобно многим его соплеменникам, ещё в юности он уехал в Тибет и поступил в монастырскую школу, где провёл сорок пять лет своей жизни. Он видел, что сделала с буддийскими храмами и монастырями советская власть, и, когда в 1950 г. в Тибет вторглись китайские коммунистические войска, понял, что ожидает эту страну, и бежал в Индию. Тремя годами позже он с помощью Всемирной церковной службы переправился морем в Соединённые Штаты Америки.

Почти сразу же по прибытии в Америку Геше Вангьял начал преподавать

тибетский буддизм всем, кто желал этого. В 1960 г. он основал монастырь и образовательный центр и пригласил своих коллег-монахов присоединиться к нему. Через этот центр прошло множество американцев, в том числе и я. Волею судьбы многие из них впоследствии обрели вес в политике, академической науке, медицине, религии, издательском деле и других областях.

Массовый исход тибетцев из своей страны, начавшийся в 1959 г., когда Далай Лама вынужден был бежать в Индию, привёл к образованию множества тибетских школ и институтов — как для духовенства, так и для мирян — в Индии, Сиккиме и Непале. Среди них была и первая школа для монахов, основанная в стенах бывшей тюрьмы в жарком индийском городе Баксадваре, где тибетцы с трудом адаптировались к совершенно непривычному климату и пренебрежительному отношению местного населения. К счастью, все основные институты тибетского буддизма в изгнании были восстановлены, хотя и не в полном масштабе. Основные монашеские школы воспользовались ситуацией, чтобы провести внутренние реформы и избавиться от некоторых организационных аспектов, тормозивших общее развитие. Так был упразднён институт монашеской полиции, призванный поддерживать дисциплину, а на самом деле служивший средством запугивания монахов в старом Тибете. Были даже созданы религиозные образовательные учреждения нового типа, неподконтрольные монастырям. Кроме того, светское образование в начальной и средней школе включило ряд предметов, ранее доступных лишь духовенству.

Тем временем за пределами Тибета монашествующие и светские наставники пытались адаптировать древние методы обучения и практики к новому, куда более мирскому окружению. Медленно, но верно продвигаясь по избранному пути, они организовывали тысячи образовательных центров по всему миру и наконец вплотную подошли к тому, чтобы основать действительно крупные институты изучения тибетского буддизма за пределами этнического сообщества. Широко распространившаяся по всему миру тибетская диаспора дала некоторым элементам древнейшей, насчитывающей более тысячелетия духовной традиции возможность перешагнуть географические границы региона, в котором она зародилась. В западном мире существуют огромная потребность в знаниях подобного толка и почтение к древним, проверенным временем моделям обучения, и ищущих нимало не смущает даже тот факт, что воспринимать эти учения в отрыве от их тибетского и монгольского контекста может быть довольно затруднительно.

Иногда кажется, что в мире сейчас довлеют силы, препятствующие этим тенденциям, — всё возрастающая эксплуатация человека человеком; похоть и алчность; неистовая жажда потребления; бесконечные манипуляции общественным мнением на основе самых примитивных импульсов и желаний; вездесущие и, увы, не приносящие никакого удовлетворения развлечения; постоянно увеличивающаяся пропасть между богатыми и бедными; упрощённые объяснения самых сложных явлений человеческого бытия; приводящее к ожирению переедание, уже принявшее масштабы эпидемии; попытки низвести права рабочих на уровень XIX века; нелепая сосредоточенность на получении экономической выгоды, как будто это единственное, ради чего мы дышим.

К счастью, налицо все признаки того, что действие этих тёмных сил дало обратный эффект, породив разочарование людей в происходящем и стремление отыскать иные пути развития человечества.

Сейчас многие люди в самых разных регионах планеты оказались лицом к лицу с противостоянием своей местной и глобальной культур и неожиданно для себя осознали, насколько первая из них важна и уникальна. Духовная открытость предполагает готовность воспринять новые точки зрения, но, с другой стороны, она может означать и нарушенное чувство времени, могущее оказаться помехой тому глубокому погружению, которого требуют практики тибетского буддизма.

Тибетское правительство в изгнании приняло решение воплотить демократический принцип отделения религиозных институтов от государства и вывести их из-под политического контроля, оставаясь при этом в русле буддийской духовной традиции. На уровне тенденции это повторяет процессы, разворачивающиеся в тибетской образовательной системе, в которой сочетаются светские и религиозные черты.

Тибетцы, живущие за пределами своей страны, пытаются понять, какие из исконных традиций стоит бережно сохранить для потомков и как это сделать. Примером может служить тибетская медицина, получившая самое широкое признание. Изыскания сотен целителей и знахарей на протяжении веков привели к созданию весьма эффективной медицинской системы, основанной на растительных и минеральных средствах. Глядя на многие другие части света, где современная наука уничтожила традиции прошлого, а мудрость народного целительства оказалась утраченной навсегда, мы тем более высоко ценим знание, сохранённое в древних культурах Тибета и Китая.

Можно сохранить леса посредством тщательно распланированных вырубок и посадок, которые позволят спасти всё потрясающее многообразие животного и растительного мира планеты, но все усилия пойдут прахом, если местное население будет вытесняться со своих земель под давлением экономических и политических факторов, обрекающих его на нищету. Тибетцы тоже оказались между двух огней: с одной стороны, необходимость кормить население, а с другой — жёсткие законы рынка, которые со временем опустошат кладовую национальных сокровищ. Неконтролируемый рынок ещё нельзя назвать свободным; беспорядочное развитие необязательно означает прогресс. Весь мир сталкивается сейчас с серьёзными проблемами, и простых решений, увы, не существует.

Будущее Тибета зависит от доброй воли китайского правительства и его согласия, отринув былые опасения, вступить в открытые и честные переговоры с тибетским правительством в изгнании. Свидетельствуют ли недавние призывы Китая начать переговоры о его искренней заинтересованности в урегулировании конфликта или это всего лишь новая уловка? До сих пор пекинский кабинет придерживался тактики обмана и проволочек. Примером служит его требование, чтобы Тибет отказался от претензий на независимость, — в то время как всему миру известно, что Далай Лама официально сделал это ещё в 1978 году. Стратегия китайского правительства свидетельствует о фатальном недостатке любви и сострадания, который — как нам, увы, известно из нашего собственного жизненного опыта — неизбежно ведёт к саморазрушению.

Во всём мире любовь должна победить нетерпимость; знание — рассеять мрак неведения; объединённые и скоординированные усилия — занять место пассивного приятия своей судьбы и отчаяния; диалог должен прийти на смену взаимным обвинениям; прогрессивная правовая система — мести и запугиванию; высокая мораль — обращению к низменным инстинктам; признание мировых гуманистических законов — повсеместному попранию прав человека. Только наши объединённые усилия и время смогут превозмочь эскалацию глупости и алчности.

Я очень надеюсь, что эта книга о любви, в которой Его Святейшество Далай Лама повествует о древнейших техниках, позволяющих преобразить сердце и ум, поможет нам преуспеть в главном — обретении любви и сострадания друг к другу.

Джеффри Хопкинс, доктор философии, профессор кафедры тибетологии Университета Вирджинии