Как день и ночь
Шрифт:
– Это главный офис в Бостоне, - объяснила она, открывая файл Бостона.
– Мистер Монтгомери, Диггер, одним нажатием пальца мог вызвать и увидеть всю компанию.
– Она тихо засмеялась.
– Я всегда представляла, что где-то в дремучих лесах находится большой элегантный офис, с пушистыми коврами на полах и с серебряными пресс-папье.
Нахмурившись, Сэм взял осколок гранита величиной с бейсбольный мяч, лежавший на стопке толстых коричневых конвертов с документами.
– Похоже, многие не догадывались, какой он…
Фейт через плечо посмотрела на Сэма. Рука, лежавшая на спинке стула, почти касалась
– Так вы, наконец, поверили мне?
Он пожал плечами и положил на место осколок гранита.
– Не уверен, что поверил. Я знал Диггера Джонса всю жизнь. Насколько могу помнить, он всегда был искателем серебра и жарил бургеры на сковородках и бифштексы на углях. Никто не умел так готовить, как Диггер. Он пек лучшие в округе яблочные пироги.
Он замолчал. Быть не может. Диггер Джонс, грубый, жесткий старый шахтер и хозяин малюсенького кафе, - владелец мульти-миллионного бизнеса!…
Сэм примостился на краю стола и провел руками по волосам. Он взглянул на Фейт и решил, что очки делают ее обворожительной.
– С яблочного пирога все и началось. Почти тридцать лет назад.
– Она нажала на клавишу, и на экране остался только янтарный свет.
– По слухам, у Диггера был в Бостоне двоюродный брат, Лео Дженуски. Этот Лео хотел открыть в деловом районе магазинчик, торгующий сэндвичами. Он поговорил с Диггером о займе, открыл магазин и через три месяца смылся. Диггер вроде бы простил ему долг и через полгода сам открыл пекарню и добился успеха. С открытия до закрытия она была битком набита покупателями, они расхватывали его яблочные пироги и даже ссорились из-за него.
– С тех пор не многое изменилось, - кивнул он.
– В «Голодном медведе» были драки из-за яблочных пирогов Диггера. По-моему, одну или две из них начал я.
– Наши конкуренты могут убить из-за рецепта. Несколько раз они внедрялись в компанию.
– Она наклонилась к нему и прошептала: - Я одна из трех сотрудников, которые знают рецепт полностью.
От ее близости у него возник комок в горле. Несколько прядей светлых волос обрамляли нежное лицо, в голубых глазах скрывалась тайна. Сэм наклонился и почти провел своими губами по ее рту.
– Боже, женщины у власти по-настоящему заводят меня.
– Нахал.
– Она уперлась ему в грудь и оттолкнула его. Потом попыталась встать, но он засмеялся и удержал ее.
– Успокойтесь, Фейт, я поддразниваю вас. Доскажите мне, что случилось с Диггером в Бостоне.
Она смирилась и со вздохом села снова.
– Однажды он уехал, как предполагали, в Техас. И больше не вернулся. Он передал все свои рецепты Парнеллу Грейсону, управляющему, и велел ему вести дела в пекарне. Парнелл был блестящим бизнесменом. На первых порах он создал еще несколько магазинчиков, торгующих сэндвичами. Все успешные. Год спустя открылся первый ресторан «Илайджа Джейн». Диггер продолжал оставаться владельцем и управлял финансовыми делами из Техаса. Он изобретал новые рецепты, составлял оригинальные меню. И он дал Парнеллу исключительное право контроля. Остальное, как говорится, история.
Да, это возможно. Сэм тогда был мальчишкой. Теперь он вспомнил, что ходили слухи, будто Диггер несколько месяцев жил в Бостоне.
– Что будет
– Никто не знает, - покачала головой Фейт.
– Парнелл ушел в отставку с поста президента. Правление в смятении. Новые проекты положены на полку до лучших времен. Все ждут, пока будет официально признана смерть Диггера и прочитано его завещание.
– Значит, волки приготовились к прыжку. Все ждут, как будут поделены миллионы Диггера, - натянутым тоном проговорил Сэм.
– Сколько вы предполагаете получить, мисс Кортленд?
– Там более крупные ставки, чем деньги, мистер Маккентс.
– Пламя сверкнуло в холодных голубых глазах.
– Я работаю в «Илайджа Джейн» с шестнадцати лет. Все уикенды, ночами, во время летних каникул. Именно я открыла линию замороженных продуктов. Я принесла первую рекламу на ТВ. Я лично открыла десять ресторанов в трех штатах.
– Вы амбициозная женщина, Фейт.
– Сэм скинул брови.
– Или мне следовало сказать «мадам президент»?
– Ради этого я работала.
– Щеки у нее порозовели. Она задрала маленький аккуратный подбородок.
– Я была первой кандидатурой. Но только Диггер имел право назначать нового президента. Если же президента будет выбирать правление, мои шансы где-то между ничтожными и нулевыми.
– Но если вы так много работали, как говорите, и заслужили такое положение, почему они будут голосовать против вас?
Она снисходительно посмотрела на него.
– На случай, если вы не заметили, а я уверена, что вы заметили, я женщина, и к тому же молодая. Не сомневаюсь, что даже на ранчо это будет большим минусом.
Только не для него. Ему хватило ума не произнести это вслух.
Она явно что-то скрывала, разыгрывала какую-то свою карту. В этом он не сомневался. Она принимает его за деревенского простака с тыквой вместо головы. Мол, этот ковбой думает, что акции - это скот, а маркетинг - покупка бакалейных товаров. Ему, в общем-то наплевать, что думает Фейт Кортленд о его Деловой хватке, но, черт возьми, дураком выглядеть все-таки неприятно.
– Ничто из сказанного вами не отвечает на вопрос, почему вы здесь, - спокойно заметил Сэм.
– Завещание - юридический документ, и было бы разумнее, если бы кто-то из адвокатов «Илайджа Джейн» встретился со мной. Что же заставило вас, деловую женщину с множеством обязанностей, приехать сюда?
Она долго смотрела на компьютер, потом вздохнула и откинулась на спинку стула.
– Видите ли, нет тела, поэтому Диггер не может быть признан мертвым. Придется обращаться с петицией к властям штата. На это уйдет уйма времени. А в компании начнется хаос. Правление будет воевать за контроль над финансами. Цена акций резко упадет. Я намерена сделать все, чтобы этого не случилось.
Наступил вечер, и в комнате быстро темнело. Отсвет от экрана компьютера падал на нежные черты Фейт.
– И как вы намерены это сделать, мисс Кортленд?
Она наклонилась вперед и посмотрела на него.
– Я намерена найти тело Диггера.
Глава третья
– Что?!
– Он где-то там.
– Фейт сняла очки и положила в сумку.
– Я намерена найти его.
По серьезности ее тона и упрямо вздернутому подбородку Сэм понял, что лучше не смеяться.