Как доставить настоящее наслаждение женщине. Реализация сексуальных фантазий
Шрифт:
И была рада тому, что сделала это. Кожа Дэвида выглядела очень загорелой на фоне белой комнаты. Казалось, что он стоит, освещаемый прожекторами. Она аккуратно сложила его брюки и положила на пол.
Следующие полчаса были великолепны. Дэвид занимался любовью, точно священнодействовал. Он сделал волшебный массаж всего ее трепещущего тела: разминал ее руками и вычерчивал на ней фигуры кончиками пальцев, слегка царапал ее, затем сел на ее распростертое тело и скользил руками вниз и вверх по ее спине, вызывая ощущение набегающих морских волн. Коснулся ее груди, провел рукой по внутренней стороне бедер. Мимоходом, совершенно невзначай позволил своей руке «случайно» задеть ее половые губы. Просто
Так прошло пять минут, он молчал, и она почувствовала себя не только лишенной его прикосновений, но и обиженной. Что за игры он ведет, черт возьми? Спустя еще пять минут полнейшей тишины, которые Дэвид просидел в молчаливом ожидании, Салли была уже не в силах сдерживаться. Она вся кипела, ее душил гнев.
— Ну, и что ты делаешь? — спросила она, стараясь казаться беззаботной.
— О, ничего, просто жду, — ответил он.
Он сидел со скрещенными руками на груди в позе лотоса.
— Чего ждешь?
Салли чуть ли не шипела от обиды, разочарования и подавляемого возбуждения.
Дальнейшие объяснения он дать отказался. Просто еще крепче обхватил себя руками и продолжал сидеть в своей выжидательной позе. Чуть погодя Салли мысленно выругалась, поднялась с ковра и принялась сердито бродить по квартире. По–прежнему ни слова. Салли стала хватать с подоконника предметы и с грохотом опускать их на место. Ничего. Дэвид напоминал человека, глубоко погруженного в медитацию. Она прошла обратно к кофейному столику и, взяв один журнал из безупречно сложенной стопки, нарочно уронила его на пол. То же проделала и со вторым. И с третьим. Ничего.
Разъяренная, не в силах вынести мысль, что ее каким–то образом одурачили, а теперь оставили, словно выброшенную на сушу рыбу, она принялась злобно пинать журналы по полу. Ничего. У нее вырвался хриплый, сдавленный возглас.
— Да как ты смеешь! — прорычала она. — Как ты смеешь выставлять меня такой идиоткой! Как ты смеешь водить меня за нос, заставив думать, будто хочешь заниматься со мной любовью! Как ты смеешь быть сначала таким приветливым, а потом делать вид, словно меня не существует, словно я ничего не значу!
Она остановилась на мгновение.
— И ты даже не считаешь нужным ответить!
Теперь она перешла на крик, низкий горловой крик, сотрясавший все ее существо и настолько переполнявший ее, что с силой вырывался у нее изо рта и вонзался в окружающее ее белое пространство. Она кричала и кричала, и белое пространство вокруг нее заполнилось стонами и судорогами ее подавленного, давно сдерживаемого физического желания, трансформировавшегося в ярость. Она кричала так долго и так громко, что удивлялась тому, что стены квартиры все так же стоят на своем месте. Она заходилась визгом, захлебывалась словами, принималась ругаться и сыпать проклятиями и роняла огромные горячие слезы, которые сердито смахивала стиснутым кулаком. А он все равно никак не реагировал.
Она рыдала и обливалась слезами, а потом бессильно опустилась на колени, чувствуя себя совершенно беспомощной, опустошенной, словно пробежала огромную дистанцию, напрягла все свои мышцы в последнем финальном рывке, но у самой финишной черты отдала победу более сильному бегуну. Содрогаясь всем телом и всхлипывая, она повалилась на пол. Только теперь, когда она затихла на полу, изредка сотрясаясь от приглушенных всхлипов, он шевельнулся и сдвинулся с места. Подойдя к ней, он взял ее за руку.
— Подойди к окну, Хилари, — сказал он. — Посмотри, что там.
Она посмотрела на открывавшийся вид. Очень красивая
— Ну, ну, — сказал он умиротворяющим голосом и, притянув ее к себе, нежно обнял сзади. Она почувствовала себя маленьким ребенком, которого после ужасной истерики мама заключила в свои объятия. Приглушенно всхлипнув, она повернулась и уткнулась ему в грудь. Некоторое время они стояли так — он качал ее, поглаживал и успокаивал. Немного погодя он повернул ее лицо к себе и очень легко поцеловал ее. Она ответила — долгим, жадным поцелуем взасос. Ей стало так жарко, словно у нее была лихорадка. Когда он отнял свои губы, она не смогла стерпеть этого. Она нашла его губы и поцеловала снова, на этот раз настойчиво, нуждаясь в нем больше, чем когда–либо, отчаянно впиваясь в этого мужчину. Восхитительным, упоительным, ошеломляющим открытием стало то, что он отвечал на ее поцелуй. И она чувствовала, как растет его возбуждение. Очень медленно, словно каждое движение совпадало с нарастанием все более разгоравшейся между ними страсти, его пенис набухал и выпрямлялся. Вскоре оторваться не мог уже он. Вскоре, уже не помышляя о том, чтобы отнять свои губы, он кусал ее в неистовом желании добиться ее отклика, вскоре уже тянул ее на пол, боролся с ее сопротивлением, чтобы взобраться на нее, чтобы войти в нее…
Не успела Салли опомниться, как его рука скользнула по ее телу вниз и уже проникала в нее, словно то был его пенис. Он водил ею в том же ритме, в каком это делал бы его пенис, если бы это он двигался внутри нее. Он нежно скользил, и настойчиво надавливал, и задевал ее клитор, и оказывался сзади, и находил здесь такие места, прикосновения к которым — о чем она и не догадывалась! — были способны вызывать столь обжигающие ощущения, столь горячие приливы возбуждения. На нее вновь и вновь накатывали волны оргазма — одна, вторая, третья. В налетевшем вихре она чувствовала себя совершенно беспомощной. Это не было сексом — ее словно бы уносило целиком и полностью, у нее не оставалось ни собственной воли, ни выбора, ни направления, только поток ощущений, настолько острых, что на несколько секунд она забывала, где находится и что происходит, чувствуя лишь, что вся пылает и плавится. И сдается. Да, сдается. Пожелай он, и она сделала бы для этого мужчины все, что угодно, пошла бы куда угодно, стала бы вести себя самым непозволительным образом.
Позже, много позже, Салли с изумлением обнаружила, что прошел всего лишь час. А казалось, что это длилось целую жизнь.
— Ты придешь еще, Хилари? — спросил Дэвид, помогая ей одеться.
— А ты хочешь, чтобы я пришла? — спросила она в ответ, ощущая какую–то странную неуверенность в себе.
— Да, я бы очень этого хотел.
Салли вернулась домой.
— Видно, неплохо потренировалась, — заметил Том, взглянув на ее пылающее изможденное лицо.
—Да, — рассеянно сказала Салли.
Встречи с Дэвидом приняли регулярный характер. И весьма удовлетворительный. Дэвид умел вселять в ее голову идеи — идеи, менявшие ощущения и эмоции. Еще никогда Салли не чувствовала такой полноты жизни. Она обнаружила, что охотно принимает то, о чем раньше никогда бы и мысли не допустила. Дэвид открыл ей, к примеру, что встречается не только с ней, а еще и с другой Хилари, только та вторая — мужчина. Как ни странно, Салли не почувствовала никаких уколов ревности. Вместо этого мысль о Дэвиде и его двух Хилари наполнила ее эротическими фантазиями. И когда в конце концов Дэвид предложил ей заняться любовью вместе с ним и другой Хилари, она с готовностью согласилась.