Как Гитлер украл розового кролика
Шрифт:
Приехали!
Анна сошла на платформу. Было зябко. Их должен был встретить мамин кузен Отто. Вокруг приветствовали друг друга, улыбались и разговаривали англичане.
— Ты понимаешь, что они говорят? — спросила Анна Макса.
— Ни слова, — ответил Макс.
— Через несколько месяцев будем все понимать, — сказала Анна.
Папа нашел носильщика, но кузен Отто пока не появился, и мама с папой пошли его искать, а детей оставили
— Francais? — спросил он.
Анна отрицательно покачала головой.
— Deutsch?
Анна кивнула.
— А! Дойч! — сказал носильщик и добавил: — Хитла?
Анна и Макс переглянулись. Они не поняли, что он хочет сказать.
— Хитла! Хитла! — повторил носильщик. Он пристроил один палец под носом, изображая усы, и вскинул руку в нацистском салюте. — Хитла?
— А! Гитлер! — воскликнул Макс.
Анна спросила:
— У них тут есть нацисты?
— Надеюсь, что нет, — ответил Макс.
Анна и Макс скривились и отрицательно затрясли головами:
— Нет! Нет Гитлеру!
Носильщику это понравилось.
— Хитла… — начал он. Потом оглянулся вокруг, не смотрит ли кто, смачно сплюнул на платформу и произнес: — Хитла! — вот что он о нем думает.
Все рассмеялись. А носильщик попытался еще раз изобразить Гитлера — как у него на лоб падают волосы. Тут с одной стороны появилась мама, а с другой — папа с кузеном Отто.
— Добро пожаловать в Англию! — воскликнул Отто, обнимая маму. А когда мама поежилась от холода, авторитетно добавил: — В этой стране всегда надо носить шерстяное белье.
Анна вспомнила, что в Берлине кузен Отто одевался довольно изысканно. А сейчас на нем было мятое пальто, и выглядел он весьма потрепанно. Они медленно двинулись за ним к выходу. Всюду толпились люди. Стояла такая сырость, что казалось, будто ее источает земля. Анне в нос ударил запах резины — от множества дождевых плащей, в которые были одеты все англичане вокруг. В конце платформы образовался небольшой затор. Но никто не толкался и не пытался протиснуться вперед, как это обычно бывало во Франции или в Германии. Все спокойно стояли и ждали своей очереди. Фруктовый ларек сверкал сквозь туман яблоками, апельсинами и желтыми бананами, а витрина другого магазинчика была заполнена конфетами и шоколадом. Англичане, по-видимому, были очень состоятельными людьми, если покупали себе такие вещи. Они прошли мимо полицейского в высоком шлеме и миновали еще одного — в мокром плаще.
Снаружи вокзала дождь напоминал светящийся занавес, и сквозь него Анна смутно видела очертания площади. И снова у нее возникло ощущение, что это уже было с ней: она стоит на станции, снаружи льет дождь, очень холодно…
— Подождите здесь, я поймаю такси, — сказал кузен Отто. И это тоже было знакомо.
Внезапно ее усталость, раздражение и озноб слились воедино. Внутри у Анны образовалась ужасная пустота. Прошлое и будущее спутались. Казалось, что дождь — единственное, что действительно существует, и в какой-то момент Анна вообще перестала понимать, где находится.
— Все в порядке? — спросил папа, подхватывая ее за руку, потому что она пошатнулась.
А кузен Отто обеспокоенно заметил:
— Должно быть, в детстве непросто постоянно переезжать из одной страны в другую.
Эти слова вернули Анну к действительности.
«Трудное детство…» — подумала она. Прошлое и настоящее отделились друг от друга. Она вспомнила, как они с мамой долго и утомительно ехали из Берлина. Как шел дождь, как она читала книгу, подаренную Гюнтером, и мечтала о том, чтобы у нее было трудное детство, потому что тогда в один прекрасный день она может стать знаменитой. Может, ее желание сбылось? Может, после того как они уехали из Германии, ее детство действительно стало трудным?
Она вспомнила их квартиру в Париже и «Гастхоф Цвирн». Нет, конечно. Это все ерунда. Может, и были какие-то трудности, но всегда было интересно, а часто — даже весело. И все они — Анна, Макс, мама и папа — почти всегда были вместе. Пока они вместе, ее детство не может считаться трудным. Она слегка вздохнула, расставаясь с надеждой. «Вот ведь какая жалость! — подумала Анна. — Так я никогда не стану знаменитой».
Она придвинулась ближе к папе и сунула руку ему в карман, чтобы немного согреться.
Вернулся кузен Отто.
— Быстрее! — закричал он. — Таксист не может ждать!
Они бросились бегом. Папа и кузен Отто тащили багаж. Таксист закинул вещи в машину. Мама поскользнулась и чуть не упала в лужу, но кузен Отто поймал ее.
— Все англичане носят обувь на резиновой подошве, — крикнул он, запихивая в машину последний чемодан.
Затем они все втиснулись в такси. Кузен Отто дал шоферу адрес отеля. Анна прижалась лицом к оконному стеклу.
И такси тронулось.