Как избавиться от наследства
Шрифт:
В общем, обстановка была явно не больничной, да и в комнате, где я провела последние четыре месяца, таких сводов не наблюдалось. Скорее уж храм после штурма или бомбардировки с воздуха.
Значит, я сейчас в теле той самой отравленной невесты.
Между тем тип, убедившись, что я не ворона, слегка успокоился. Даже глазом дергать перестал. Зато руки его ощутимо дрожали. Да и виски оазались покрыты испариной.
Я же поняла, что релакс на камнях – это конечно хорошо, а чувствовать собственное тело – это вoобще здоpово, но если я полежу так ещё чуть-чуть,
Потому попыталась встать. Ха-ха. Причем три раза. Я едва могла пошевелить рукой. Она была тяжелой, словно из свинца отлитой.
Брюнет, заметив, что я не только могу говорить, но и подаю другие признаки жизни и удирания, наклонился и поднял с пола холщовую сумку. Ослабив на ней завязку, начал он что-то искать, и не отрываясь от этого архиважного процесса крикнул:
– Тащите сюда какого-нибудь храмовика из тех, что ещё живы. Пусть нас повенчает. Невеста oчнулась.
Нет, я, конечно, слышала о скорых браках, но чтобы настолько… К тому же в памяти накрепко засели слова белки о том, что «ему бы невесту только до алтаря дотащить». А потом что? Прибьет? Ну уж нет!
Неимоверным усилием воли я перевернулась на бок. Потом ещё раз… Каждое движение давалось с болью, но уж очень хотелось жить.
Увы, далеко укатиться не удалось. Путь преградили сапоги. Добротные сапоги из дубленой кожи, с окованными железом носами.
– И куда собрались, лерисса Кэролайн? – спросил все тот же чуть хриплый голос. – Или как твое настоящее имя?
– Лада, – невесть зачем брякнула я.
– Хорошо, что женщина, возни будет меньше, – удовлетворенно хмыкнул брюнет. Он присел на корточки, и, заглянув в мое лицо, проникновенно спросил: – Ну, и куда ты собралась от меня, Лада?
– Не вcе рождены для брака, кто-то и для счастья… – попыталась я донести до этого типа прописную истину. Дескать, не очень-то мне и хочется венчаться сейчас. Да и вообще, в перспективе, так сказать.
– А я хочу быть счастливой.
– Значит, ты, Лада, как и курица Кэролайн, которую отравили, считаешь, что лучше смерть, чем выйти замуж за темного?
– Ни в коем разе, - удивительно, но чем больше я говорила, тем легче мне давались слова. – Я вообще не расистка. Кая разница: белый, черный, красный, желтый… Главное, чтобы человек был хороший.
И тут нашу милую беседу прервали. Сначала стук сапог о мрамор, потом пыхтение и истошный женский крик: «Я? Никогда!», а потом и собственно визитеры.
Молодой парень в черной одежде заломил руку монахине, а ещё для надежности приставил к ее горлу кинжал.
– Мессир, храмовика не было. Тут только монашки…
– Неважно, пусть эта, - брюнет кивнул в сторону замершей под лезвием служительницы – проведет церемонию.
– Исчадие тьмы, не дождешься! В оскверненном храме…
– Я в курсе, чтo он осквернен, ибо сам же его и разрушил. Увы, в целый я, как истинный темный, не смог зайти. А вы не горели желанием выдать мне невесту. Проводите церемонию, – потребовал брюнет.
– и я надену на руку моей
Кинжал впился в горло монахини, прочертив красную полосу. По лезвию потекли капли крови. Я увидела животный ужас в ее глазах, сейчас он напрочь вытеснил фанатичный блеск веры. Ей хотелось жить. До одури, до дикой паники.
– Вы не понимаете, я не могу! – истерично выкрикнула она. – Сочетать узами может только церковник. Я же…
Брюнет холодно посмотрел на монахиню, и та осеклась.
– А вы попробуйте, – от его обманчиво-ласкового голоса мне захотелось срочно зарыться поглубже. И неважно, что подо мной была каменная кладка. Я сказала зарыться, и все тут.
Монахиня сглотнула и выдавила из себя дрожащее «д-д-да».
потом была самая странная свадьба из всех, что я когда-либо видела, а видела я немало. Невеста, то бишь я, все так же лежала на полу, жених стоял рядом, а регистраторше в бок упирался кинжал. Когда она дошла до слов «согласна ли дева Кэролайн Лавронс….», я решила, что самое время, и … потеряла сознание. Как говорится, в борьбе за жизнь все средства хороши. И если длина оной прямo пропорциональна тому, как долго я нужна брюнету в качестве невесты, то я сделаю все возможное, чтобы пробыть в данном статусе как можно дольше.
В себя пришла оттого, что кто-то меня нес, причем перекинутой через плечо. Я попробoвала дернуться. Меня тут же подкинули, отчего мои челюсти клацнули в районе мужского зада, обтянутого черными штанами. А потом я узрела сапоги. Знакомые такие сапоги из дубленой кожи.
– Если решишь ещё чего-нибудь выкинуть, то я тебя упокою, - предупредил мой жениx. Или уже муж?
Нет, судя по тому, что мои запястья были свободны от дурацких браслетов, церемония все же не состоялась. Это радовало. Как и то, что я сейчас относительно одета. Точнее, заверута в какую-то шкуру, если судить по ощущениям. Коу щекотал густой мех.
Мой «жених» перехватил меня поудобнее и продолжил выдавать ценные указания:
– Виси и не вертись. А если решишь удрать, так и знай: убью. И плевать, что на призыв твоей души я потратил почти все свои силы.
Я закашлялась. Кровь резко прилила к голове, а вместе с ней и дурь. Иначе почему я не прикусила язык, а ляпнула:
– Вообще-то, это была моя фраза. Про лучшие отданные годы.
Я почувствовала, как мышцы брюнета напряглись, хотя шаги его все были такими же четкими и размеренными. А вот вкрадчивый голос заставил насторожиться:
– Что ты хотела этим сказать?
– Ну, обычно такое после энного количества лет брака говорят жены. Я, дескать, отдала мужу лучшие годы своей жизни.
– Мы еще, слава бездне, не женаты.
– Если ты славишь свою бездну, и вообще рад, что мы ещё не супруги, отчего так рьяно тащишь меня в этот самый брак?
Разговор выходил презанятный, особенно с учетом того, что я все ещё висела вниз головой. Но не молчать же мне? А так, слово за слово, и выясню: куда меня занесло и каковы туманные перспективы кроме злополучного замужества.