Как изгибали сталь. Часть 1
Шрифт:
Квартиры строились только трёх- и четырёхкомнатные с изолированными комнатами, ставнями-жалюзи, огромными лоджиями с выходом из кухни и из зала. Мне, пока бездетному, была выделена трёхкомнатная квартира. Вещей было немного. В одной комнате стояла только стиральная машина. Стратегический просчёт обеспечил приличными квартирами семьи офицеров. Нашёлся бы в наше время такой же головотяп, чтобы сейчас обеспечить квартирами офицеров, продолжающих службу и находящихся в запасе.
Начало службы в качестве офицера управления пограничного отряда обязывало ко многому. Многие офицеры пограничных застав годами горбатились на линейке (на линейной пограничной заставе), чтобы в качестве поощрения перед поступлением в академию или увольнением в запас быть переведёнными на штабную работу.
Даже такой момент можно считать характерным для штабного офицера того времени. Перед окончанием училища мне почему-то вдруг понравились сигареты "Прима" алма-атинской табачной фабрики. Уже будучи офицером, я продолжал курить "Приму", не считая это чем-то зазорным. Через месяц службы я был вызван к своему начальнику, и мне в очень мягкой форме было рекомендовано сходить в войсковой магазин и выбрать себе сорт сигарет с фильтром, соответствующих моему нынешнему служебному положению. Просьба должна исполняться быстрее и чётче приказа. Я купил пачек десять сигарет с фильтром: болгарских, югославских, наших и, в конце концов, остановился на болгарской "Варне".
Магазины были завалены импортными товарами. В Туркестане мало чего производилось собственной промышленностью, поэтому недостаток местных товаров заполнялся импортом, получаемым за нефтедоллары. Все страны СЭВ (Совета экономической взаимопомощи, то есть страны социализма) были представлены здесь своими товарами.
Привоз товаров - событие равноценное приезду заморской оперной звезды. Очереди занимались с вечера, ночью ходили и отмечались, так как лучший товар доставался только тем, кто в очереди впереди и номенклатуре - командованию отряда - на всех хорошего не хватало. Тоже и со свежими продуктами. Деньги старались готовить ровно столько, сколько всё стоит, так как требовать сдачу у местных продавцов считалось неприличным. Это и сейчас не выветрилось как в Туркестане, так и в Захребетье. Если человек требовал сдачу, то ему отдавали её как подаяние. Зато продавцы ездили на "Жигулях", являвшихся тогда редкостью и предметами роскоши, а не средствами передвижения.
Ещё пару слов об автомобилях. Не каждому он был по карману, но если даже был по карману, то не так-то легко его было купить, особенно в Туркестане, где за всё нужно было приплачивать и переплачивать.
Помню, на третьей нашей комендатуре в посёлке Душак один житель купил "Жигули" и ездил по посёлку, высунувшись чуть ли не наполовину из окна автомобиля, махая всем рукой и крича восторженно:
– Эй, я машину купил!
Так он проездил примерно с полчаса, пока не врезался в столб, который внезапно выскочил перед ним. Слава Аллаху, что живой остался.
О том, чтобы офицер владел личной автомашиной, об этом не могло быть и речи. Как так? А кто будет службой заниматься? А вдруг офицер задумает куда-нибудь поехать, куда только номенклатура ездит?
На той же третьей комендатуре был один заместитель коменданта, который с помощью родственников всё же купил себе автомашину "Жигули". Сразу про него стали распускать слухи, что деньги на машину он собрал, продавая святую воду из источника Хаджи-Баба, что на заставе "Келат". По червонцу за флягу воды. Вот и насобирал. Вранье, конечно, но нужно было убить в зародыше желание других офицеров купить себе автомашину. А тут и новый автовладелец сыграл по-крупному и не в свою пользу.
Как это всегда бывает, машину нужно обмывать, а кто же позволит офицеру уйти в недельный загул по этому поводу? Никто, поэтому и обмывка производилась в районе гравийного карьера в индивидуальном порядке без всяких компаний.
В тот раз на обмывку поехал командир роты сопровождения поездов. Сколько они выпили, история об этом умалчивает, но машина с пассажирами свалилась в карьер и разбилась вдребезги. А с пассажирами ничего не случилось, за исключением нескольких царапин на лице и синяков на мягких и твёрдых частях тела. С карьера они пришли пешком. Разошлись по домам, а через два часа заместитель коменданта застрелился из своего охотничьего ружья. Продолжение этой истории я не знаю, так как уехал в академию.
В Туркестане я видел предмет, который видел ещё в начале пятидесятых годов и только в семидесятые годы догадался о его предназначении. Предмет представлял собой деревянную имитацию овального женского ручного зеркала высотой около метра. На стекле была нарисована красивая женщина в развевающемся платье. Только на платье не было никакого рисунка, просто прозрачное стекло. Это "зеркальце" накладывалось на отрез материи, и платье женщины оказывалось как бы "сшитым" из этого материала. На какую материю ни положи это "зеркальце", женщина прекрасно выглядит в любой материи, даже в дешёвом ситчике. И с помощью этого нехитрого приспособления увеличивались продажи материи.
Золото было дешёвое, но никто особенно и не гонялся за ним и увешанных с головы до ног золотыми украшениями, с проколотыми носами, пупками, грудями, языками не было ни среди местных и русских женщин.
Характерно было отношение к русским женщинам. Если не одета в туркестанскую национальную одежду, сидит за столом с мужчинами, значит проститутка. Иногда приходилось пускать в ход кулаки, чтобы добиться уважения к своей жене среди местных жителей.
Это характерно для жителей всех союзных и автономных республик: к своим женщинам применяются национальные обычаи, которые всё равно для них как законы, а для русской женщины никаких законов нет. Через двадцать пять лет уже в Магелане нам приходилось под охраной вывозить женщин на местный рынок для закупки продуктов питания.
После первого выезда моя жена сказала:
– Больше я на рынок ходить не буду. Не хочу, чтобы меня лапали за задницу люди, захлёбывающиеся слюной. Это не потомки витязей в тигровой шкуре, это...
И эти люди не понимают, что именно по ним судят о всей их нации. Это же относится и российским гражданам, названным обобщённо - лица кавказской национальности. По отдельным их представителям, показывающим себя отрицательно в других регионах России, судят обо всех народах, хотя это несправедливо во всех отношениях. Но по кому же судить? Как в том анекдоте, когда один человек пренебрежительно отозвался о пении великого певца Карузо. Типа, Карузо поёт совсем плохо, ему сосед напел некоторые мелодии.
Прошло уже много лет с того времени, но отношение к русским женщинам в национальных образованиях не изменилось. И не изменится никогда, пока в России будут существовать национальные административно-территориальные образования и термины титульная и нетитульная нация вместо единого названия - гражданин Российской Федерации.
Сторонники сохранения в паспортах графы "национальность" являются активнейшими участниками постепенного разрушения единого Российского государства. Причём их немало среди русских, которые ничем не отличаются от тех, кто проповедуют идею гяурства и джихада. Их можно смело называть басмачами, бандеровцами, черносотенцами и никакой ошибки не будет. Их задача - полное уничтожение одной нации другой. Что будет в результате, их не интересует.