Как на духу
Шрифт:
поводу и пытался развеять репутацию неловкого толстяка уча-
стием в разных опасных начинаниях. Любопытно отметить, что Лёша участия в таких проказах не принимал. Во всяком
случае, я такого не припоминаю. Может быть потому, что ему
не надо было утверждать себя в глазах других ребят, а я чув-
ствовал такую потребность, то ли из-за моего имени и еврей-
ства, то ли, чтобы показать, что я смелый, несмотря на пол-
ноту. Потребность самоутверждения
с отъездом из России, но полностью не исчезла до сих пор.
Многие мои поступки можно объяснить желанием показать
себя, доказать, что я свой парень и не хуже других.
Толстым же я был потому, что мама кормила меня, что назы-
вается, «на убой». Она действовала так под влиянием страха, что
у меня есть склонность к туберкулезу (как-то у меня пошла гор-
лом кровь, и она запаниковала). Тогда это было частым и очень
опасным заболеванием, а она, будучи врачом, хорошо понимала
нависшую надо мной опасность. Она постоянно давала мне
пить рыбий жир, который я с отвращением глотал, и постоянно
впихивала в меня разную пищу, которую я с такой же настой-
чивостью отвергал. На мои жалобы, что я толст, она постоянно
отвечала, что такова моя «конституция». Впоследствии Лёша
мне рассказал, что она просила его маму кормить меня за их
столом, ибо я съедал все, что они ели, и съедал охотно. Сама она
подглядывала за этой процедурой из-за двери и радовалась. Вся
моя «конституция» развалилась в первые же дни войны, когда
я попал в тяжкие и голодные условия существования и стал
стройным и красивым парнем. Но об этом позже.
Ко всем указанным выше порокам добавлялось еще то, что
я был вороват, но главным образом по отношению к книгам.
При виде интересной книги меня охватывал трепет, и я делал
все, чтобы ее получить или украсть. Я уже упоминал писатель-
ницу, которая жила в нашей квартире. Она была основным
1. Детство 15
источником моего чтива. Из полученных от нее книг я вспоми-
наю «Маугли» Киплинга и «Сказки тысячи и одной ночи». Обе
они произвели на меня неизгладимое впечатление, особенно
«Маугли». Незабываемые сюжетные повороты, скульптурно
вылепленные персонажи – сам «лягушонок» Маугли, пантера
Багира, медведь Балу, змей Каа и другие – залегли в память
навсегда. Елена Карелина была не единственным источником
книг, я брал их везде, где только мог.
Много книг поступило ко мне от Лёши – его отчим специ-
ально брал для нас книги из закрытой библиотеки для худож-
ников. Все произведения Дюма-отца были нами прочитаны
оттуда и стали смыслом нашей жизни и нравственным ори-
ентиром. Оттуда же мне достался «Аббат» Вальтера Скота – я
сумел эту книгу «зажилить», как тогда говорили. Мне годами
потом сетовали по этому поводу члены Лёшиной семьи, но я
не сдавался и продолжал утверждать, что «я не брал». Книга так
и осталась вмести с другими моими приобретениями в осаж-
денном Ленинграде и там пропала.
Мама обильно выписывала для меня детские газеты и жур-
налы. Из них я получал текущую и идеологическую инфор-
мацию, которой беспрекословно доверял. Я годами получал
газету «Пионерская правда», журнал «Костер» и черпал оттуда
сведения о победах советского народа на всех фронтах: об эпо-
пее челюскинцев, о перелете Чкалова и его товарищей через
Северный полюс в Америку, о войне в Испании, а перед самой
войной и о захватах гитлеровцев в Европе и о прочих делах.
Я с замиранием сердца следил за всеми перипетиями событий
и был хорошо осведомлен о них. В этих же изданиях публико-
вались и целые книги, в частности фантастические произведе-
ния. Я ими наслаждался в полной мере. Хорошо помню фанта-
стические романы Александра Беляева, Владимира Обручева, Лазаря Лагина и других. В поздние годы моей жизни я часто
их вспоминал, когда осуществлялись предсказанные авто-
рами события. Так, в одном из романов Беляева были описаны
разговоры по личному телефону на улице. Тогда это казалось
несбыточной мечтой, а сейчас…
Опишу еще один случай книжного воровства; он имел
место за год до войны, летом 1940 года. В самый разгар лета я
16
Соломоник А.Б. Как на духу
оказался в Ленинграде, что было необычно. Обычно я уезжал
летом к тете в Невель, а тут мама послала меня в пионерский
лагерь, и после своей смены я воротился домой. Несколько
дней я бродил по городу и однажды очутился на Невском
у детского книжного магазина, который потом стал лавкой
Союза советских писателей. Я толкался вместе с другими, когда магазин открыли, и вместе с другими я вошел в него. Тут
же образовалась очередь: «выкинули» книгу Луи Буссенара
«Капитан Сорви-голова». Я ее не читал, но знал имя автора
и мечтал прочитать что-либо из его произведений. Мне там
ничего не светило: у меня не было денег, и я бесцельно бро-