Как Наташа папу искала
Шрифт:
— Ой, Наташенька-Наталья, что ж ты поздно заявилась? Приходила бы пораньше, помогла бы нам работать.
— Да я бы помогла, — ответила девочка, — только мне вначале нужно папу пойти.
— Так он у нас был, сделал свое дело и ушел, — сказали женщины.
— Тогда и я пойду, — сказала Наташа. — Догонять.
— Ну, посиди с нами хоть немножко, отдохни. Хочешь, песню споем?
Это сказала тетя Люба. Она лучше всех умела в деревне песни петь. Она даже выступала по праздникам в клубе. Пела, а гармонист играл ей на баяне.
— Другой раз споем, — пообещала Наташа.
Тут
— И где это шофер запропастился? Что ж, нам тут до вечера сидеть? Слушай, Наташа, если встретишь машину, скажи шоферу, чтоб торопился.
— Ладно, скажу, — кивнула Наташа.
И она пошла. Назад, к деревне. А тетя Люба запела песню. Про рябину. Какая она красная, какая красивая. И песню далеко-далеко было слышно, потому что голос у тети Любы звонкий. И еще потому, что в лесу эхо разносит песню из конца в конец. Точно кто-то не видимый подпевает.
Я сам не раз слышал.
6
И вдруг девочка увидела коз.
Это были такие проказницы, такие проказницы, что на них все в деревне жаловались: то в парник залезут, капустную рассаду потравят, то кусты смородины обглодают. Просто спасения от них во всей округе не было!
Козы разломали ограду возле стожка и теребили сено. Выдернут пучок, пожуют-пожуют и бросят. Выдернут, понюхают и не едят.
— Я вот вам, безобразникам! — крикнула девочка. — Зачем сено портите?
Тогда одна коза наклонила голову с рогами и проблеяла:
— Бе-е-е…
— Ме-е-е… — промокала вторая и опять выхватила клок сена.
Наташа схватила хворостину, подняла над головой да как крикнет:
— Уходите по-хорошему, а то плохо будет!
Козы испугались, выскочили из ограды, побежали, закричали на своем козьем языке:
— Бе-е-зобразие!
— Ме-е-шают!
Наташа поправила у стожка ограду и пошла дальше.
7
У родника Наташа увидела грузовую машину. Оказывается, она застряла: родник-то круглый год бьет из-под земли, и земля вокруг влажная, рыхлая.
— Здравствуйте, дяденька шофер, — сказала Наташа. — Вы торопитесь, вас ждут.
— Знаю я, — ответил грустно шофер. — Вот ошибку сделал: нужно было ехать правее, а я напрямик подался — и застрял.
Шофер ломал ветки и бросал их под машину, чтоб колеса не буксовали.
— Давайте и вам помогу! — предложила девочка.
— Ой, я даже не знаю, как и благодарить тебя! — обрадовался шофер. Он сел в кабину за руль, а Наташа стала вместо него бросать ветки.
Потом она схватила свою хворостину, да как ударит по кузову, да как крикнет:
— Но-но! Поехали!
И вправду… машина поехала. Вначале медленно, затем быстрее, быстрее и выехала на сухое место. Прицеп — за ней.
Шофер высунулся из кабины, помахал рукой:
— Молодец, девочка, выручила ты меня! До свиданья!
И шофер уехал, а Наташа пошла дальше.
8
Около самой околицы она увидела Булана. Это был колхозный конь. Он стоял и думал о своих лошадиных делах. Он всю ночь возил с лесной делянки дрова в деревню.
На шее у Булана висело ботало. Это вроде лошадиного телефона. Когда нужно найти Булана, конюх выходит за околицу, слушает. Где брякает ботало, там, значит, и пасется Булан.
— Никак папу не могу найти, — пожаловалась Наташа.
„Бум-бум“, звякнуло ботало на шее Булана. Он почему-то закрыл глаза и замотал головой. Это у него очень здорово получалось — мотать головой, чтоб ботало брякало.
— А я зато умею на одной ноге прыгать, — сказала ему Наташа и показала, как она умеет прыгать ни одной ноге.
Булан вздохнул, открыл глаза и грустно посмотрел на девочку.
Может быть, он ей и позавидовал, что она умеет хорошо прыгать на одной ноге, потому что он не умел так прыгать, а может быть, Булан вспомнил про дрова и подумал, что мало их привез, что неплохо бы еще раз за ними съездить на лесную делянку и привезти побольше, чтоб людям зимой тепло было… Этого никто не знает. Ведь колхозные лошади на редкость неразговорчивые.
9
Тут неожиданно из кустов выбежала собака. Звали ее Постойка. Она завиляла хвостом, что на собачьем языке означало:
— Добрый день, вот и я!
Собака повиляла хвостом, убежала, вскоре вернулась, но не одна, а с дядей Гошей, колхозным конюхом.
У дяди Гоши была деревянная нога. Одна настоящая, другая деревянная. Вторую, настоящую, ему давно-давно, когда была война, отстрелили пулей фашисты.
— Ты каким образом. Наталья, попала сюда? — удивился конюх.
— Папу ищу. Деньги на обед несу.
Наташа вынула из кармана деньги и показала дяде Гоше.
— Кто же здесь ищет? — еще больше удивился конюх. Он накинул уздечку на Булана, застегнул ее. Потом взял девочку за руку, и они пошли к деревне.
Впереди бежал Постойка, вилял хвостом и все время оборачивался: проверял — не отстали ли его друзья. Потом шел дядя Гоша с Наташей, самым последним шел Булан. И ботало у него все время звенело.
„Бум-бум!.. Бум-бум!.. Это мы идем! Это мы идем!“