Как не прибить и не влюбиться
Шрифт:
– А ему можно отказать? – я с надеждой мысленно спросила у нее.
– К сожалению, нет. Он очень влиятельный человек в столице, может сильно осложнить нам всем жизнь. Или не нам, а тем, кого ты должна доставить в Карвахаль, – ответила она мне, и тут же с улыбкой продолжила вслух. – Она будет признательна вам за это развлечение.
Надо отдать должное, глава местной стражи, вернее, данжармерии, вел необычайно легко и непринужденно. И все бы было прекрасно, если бы он не стал задавать мне вопросы.
– Бейа Фиона, а не могли бы вы поделиться секретом восстановления ваших сопровождающих. Буквально вчера
– Кто же вас, мужчин, бей Есул, знает, – округлила я глаза. Вдруг все-таки за дурочку сойду? – Это лучше у них спросить.
– Бей Махетди, – поправил он меня. – И по правилам я должен взять у вас на это разрешение, ведь они подчиняются вам, как бы это глупо не было.
– Тогда и я для вас леди ди Фиоренци, – строго отрезала я. И пусть не кривляется, я прекрасно знаю, как к кому можно обращаться. – И почему вы считаете, что они опасны? И чего же вы глупого усмотрели в данной ситуации?
– Хищник хищника сразу узнает, – усмехнулся оланец. – Потому что не должен мужчина подчиняться капризной девочке, леди ди Фиоренци, иначе, чем он отличается от барана.
Конечно, а ты только что подчинился, шерп иноземный! Очень хотелось бы сказать это в лицо гадкому данжармерцу, но нельзя. Еще не всех людей мы у него забрали. Да и хотелось бы без боя покидать эту не совсем гостеприимную страну.
– Как минимум разумом, – спокойно заметила я. – А еще статью, силой. Да много чем, если не зацикливается на лидерстве.
– Тот, кто не хочет быть лидером, никогда им не станет, – высокопарно заявил мой партнер по танцу.
– Не совсем согласна. Мой отец не хотел титула, не хотел возглавлять герцогство. Его вполне устраивал генеральский чин, которого он, впрочем, тоже не жаждал. Просто делал свое дело, и делал его хорошо. Как и моя мама не собиралась становиться герцогиней, ее мечтой было с боевой четверкой бегать по самым страшным местам Иллирии и гонять нечисть.
– Вы гордитесь своими родителями, – прищурился Махетди.
– Они мой образец для подражания.
– И все же вы не на поле брани, а здесь, – усмешка вновь украсила его лицо. – Как и большинство особ предпочли сытую домашнюю жизнь походной, – все-то я тебе рассказала, конечно. – Так и должно быть. Место женщины дома и с детьми.
– В вашей стране – да, – танец закончился, и по правилам мы не могли станцевать второй, так поступают лишь помолвленные или супруги. – Давайте останемся каждый при своем мнении, – улыбнулась я.
– Жаль, что мы так мало поговорили, – нахмурился оланец, ничего нового узнать он у меня не успел, что его серьезно огорчило, но меня его чувства мало волновали. – Надеюсь, вы подарите сегодня мне еще один танец.
– Я не буду ничего вам обещать, бей Махетди. Никто не знает, как сложится вечер дальше. Но благодарю вас за уделенное мне время. Очень познавательно.
Он отвел меня к тете, и по выражению лица той, я поняла, что наш разговор она слышала. Хотя я не ощутила ее присутствия в своей голове, впрочем, на то мы и семья, чтобы чувствовать себя друг у друга в ментале, как дома. Если уж кому-то хочется отгородиться, то это легко сделать. Но сейчас нам наоборот нужно быть на связи.
Наши мужчины оглядели меня с такой тщательностью, словно в танце оланец смог бы лишить меня руки, ноги или чего-то еще, на их взгляд ценного для девушки. Не усмотрев ничего подозрительного, они успокоились, хотя Орм встал рядом с таким видом, что больше желающих пригласить меня на следующий танец уже не было.
Проблема была в том, что он отпугивал лишь мужчин, но никак не их спутниц. Хотя те пока еще не набрались смелости подойти, ведь непредставленными начинать разговор было неловко, да и не принято. Все изменилось, когда к нам плывущей подобралась женщина, чье изображение я видела и в учебниках истории, и на портретах королевской семьи. Двадцать лет никак не отразились ни на ее лице, ни на фигуре, разве что взгляд стал еще более стервозный, а изгиб губ недовольный. Принцесса Беатрис Алькасар. За ней увязалась целая вереница любопытных дам.
– Леди Мельгар, – количеством яда, что был в голосе этой женщины, можно было бы отравить целый город. – Как я рада вас видеть.
На меня она пока не обращала внимания, зато я заметила, что ее наряд отличается от всех остальных. Помимо платья-балахона, более прозрачного, чем обычно, на ней была безрукавка, украшенная причудливой золотой вышивкой, узкая, такая, что ее невозможно было бы ни застегнуть, ни запахнуть, и длинная, очередная бахрома, окаймлявшая края со всех сторон этой безрукавки, внизу волочилась по полу. Наверное, это показывало ее статус. Все же она жена одного из принцев, да и сама иноземная принцесса. Та, с которой началась нормальная дипломатическая жизнь между нашими странами.
– Бейаса Беатрис, – склонилась тетя Ти и я, секунду подумав, присоединилась к ней. Мужчины, поприветствовав ее, сделали шаг назад, освобождая место для «придворных дам». А по мне они просто постарались оказаться подальше от язвительного женского трепа. – Рады доставить вам удовольствие своим присутствием.
– А эта милая девушка станет наследницей Фиоренци? А ведь ей могли бы стать вы. Как это, вероятно, печально. Ваши племянники забрали у вас целых два герцогства, оставили вас ни с чем, – все присутствующие практически потирали руки, ожидая скандала, но только они плохо знают мою тетю.
– О нет, спасибо, мне и одного много было. А Бенджамин прекрасно справляется со своим титулом. Он прекрасный молодой человек. Да и Роберт не торопиться вступать в права на Фиоренци, дядя вполне еще молод.
– А вы что скажете, леди ди Фиоренци? Неужели тоже не хотите быть герцогиней? Хотите властвовать хотя бы какой-то небольшой частью королевства? – обернулась она ко мне, и меня чуть ли не смыло волной злобной безысходности.
– Честно? Не очень. Много ответственности, много ограничений. Да и… Изучая историю последних двадцати лет я заметила закономерность… Власть у нас обычно получает тот, кому она не нужна, а вот тот, кто ее жаждет, остается не удел, – произнеся это, я подумала, что слишком двусмысленно вышло. И слишком резко. Она несчастная женщина, которую отправили в чужую страну, к незнакомому мужчине. Буквально продали. Даже если у нее был не сладкий характер, это слишком жестоко. Ведь, по сути, ее участь мало отличается от участи, что ожидала людей, которых мы спасли с «Карагезгина». Да, она живет в комфорте, ее кормят и поят, но никуда уйти отсюда она не может. И неизвестно, как относится к ней муж.