Как не умереть дважды
Шрифт:
Мне не нравилось то, к чему все скатывалось. В животе образовалась пустота, и желудок противно заболел в предчувствии дурных новостей. Я снова прижалась спиной к холодной стене и большими глазами уставилась на Лайза.
– Я убил тебя по приказу Миллхауса Дрея, – безжалостно произнес Лайз, и пустота в моем животе заполнилась холодом. – Чтобы ты оказалась на Темном факультете, потому что ректору Светлого факультета ты тоже была необходима. Чтобы поставить точку в споре между двумя драконами.
– Они спорили… на меня?
– Не на тебя. Каждые пять лет появлялась новая душа, у которой есть выбор, какой стороне принадлежать. Но ни Дрей, ни Бламс давно не играли честно, и я помог Миллхаусу опередить светлых и привел тебя к нему. Прости. Это мой долг как работника Темного факультета, и, не буду врать – ты не единственная, с кем мне пришлось так поступить. Подожди, – он прервал меня жестом. – Дай закончить. Мы все, и преподаватели, и простые сотрудники, связаны договором, который почти невозможно нарушить. Но есть те, кто остался в Академии Небытия не совсем по своей воле. Это те души, которые прежде были на твоем месте, и они обречены оставаться там до тех пор, пока Академия существует.
У меня ослабели колени, но я буквально силой мысли заставила себя стоять и не дрожать.
– Сорамару?
– Да, и не только.
– Ли Вэй, – продолжила я тихо. – Призрак из озера. Прорицатель в красных носках.
– Рита, я…
– Заткнись! – У меня в мозгу мелькали мысли, картинки и фразы из разных воспоминаний. И они складывались в пазл так быстро, что кружилась голова. – Ты… Да у меня просто слов нет!
– Ты имеешь полное право меня ненавидеть. Я верил, что поступаю правильно, как велит долг. Но мои предки ждут меня слишком долго, и срок службы все не заканчивается. Я просто хочу соединиться со своим мертвым племенем, пока еще могу их помнить. Пока мне еще позволяют их не забывать.
Я посмотрела ему в глаза и чуть не задохнулась от боли и тоски, которые в них увидела. Душа Лайза плакала, я видела это в глубине его беспросветно-черных зрачков.
– Я не понимаю, – призналась я ему. – Не понимаю, что ты чувствуешь и что переживаешь. И мне хочется сказать, что мне плевать на тебя, но почему не могу? Почему?
Я запрокинула голову и судорожно вздохнула. Надо было выпить шампанского или лучше чего покрепче, иначе мне не переварить этот поток информации. Я и правда должна была закончить земную жизнь под колесами автомобиля гораздо позже, чем нож Амилоты вошел в мое тело. И это случилось потому, что ректору Темного факультета позарез надо было обставить соперницу в каком-то тупом соревновании на души ничего не подозревающих людей. Я могла копать сколько угодно, как охотничий спаниель, но до такого точно бы не докопала.
Это как-то слишком.
– Не собираюсь я тебя ненавидеть, – наконец, глухо произнесла я вслух. – У меня на это сил никаких нет. И что теперь? Чего Миллхаус от меня хочет? Договор, подписанный кровью? Но я и так привязана к Академии.
– Ты должна будешь стать ее частью, слиться с ней на веки вечные.
– Часть команды – часть корабля? – нервно пошутила я, но Амилота даже не улыбнулся. – Серьезно? Это вообще законно?
– Не уверен. Но еще я не уверен, что спустя столько веков кто-то решит подать на Миллхауса и Бламс иск.
Я попыталась ухватиться за какую-то одну мысль, чтобы не свихнуться на месте.
– Ты сказал, пока тебе позволяют помнить.
– Я должен забыть чувства из прошлого, как и все, но я принимаю зелье, которое готовит Зусман, поэтому помню боль того дня, как вернулся к стойбищу и увидел только гору сложенных в центре трупов. Женщины, дети, старики. Пока воины-псы сражались с захватчиками, они убили наших жен, детей и родителей. Тогда мы окончательно потеряли человеческий облик и отправились мстить. Никто из нас не вернулся. И так я попал в Академию Небытия и после окончания обучения получил предложение о работе. Я согласился, потому что все еще был молод и все еще хотел жить как можно дольше. И только когда Миллхаус стал доверять мне дела с избранными душами, я попросил взамен возможность вспомнить все и обещание по окончании всего вернуться на круг перерождения, чтобы предстать перед своими предками.
– Но он тебя обманул.
– Не совсем. Он просто не спешит, – горько усмехнулся Амилота. – У тех, кто живет почти вечность, нет нужды торопить события.
И так, вместо того чтобы требовать к себе жалости, я пожалела его. Шагнула вперед и, приподнявшись на носочках, обняла за шею, сминая собранные в хвост длинные волосы.
– Все будет хорошо, – шепнул он мне. – Я отправлю тебя к надежным людям, спрячешься пока у них.
– А ты? А ребята?
– Я разберусь со всем. В Академии нас много, – успокоил Лайз. – За друзей тоже не переживай. Есть у меня кое-какой план. И Флорентин твой мне как раз пригодится.
– Он не мой, – возразила я, неловко переступая с одной босой ноги на другую. – Ты расскажешь, что задумал?
– Нет.
– Я так и знала.
Амилота улыбнулся, и у меня на сердце стало чуточку легче.
– Я могу с ними попрощаться? – Я вдруг резко загрустила по Морису, Рэнди, Мие и даже по братцам-ограм.
– Нет времени. Наверняка Миллхаус понимает, что я могу его предать, поэтому может отправить кого-то следом. Я перемещу тебя немедленно.
Он достал из кармана переливающийся всеми цветами радуги маленький хрустальный шарик на шнурке. Пока я смотрела на него, он схватил меня за руку и чиркнул по ладони чем-то острым.
– Ай! – Я попыталась вырваться, но Лайз держал крепко. – Что ты делаешь?
– Это для твоей безопасности.
– Вот вообще не объяснил!
Он молча порезал свою ладонь, потом испачкал палец в моей крови и в своей и нарисовал что-то на моей груди, прямо над линией декольте, благо платье позволяло. Я как завороженная следила за его действиями. Вот он взял мою раненую ладонь, и наша кровь смешалась, как в каком-то языческом ритуале. Я не почувствовала ничего особенного, но Амилота, казалось, был удовлетворен и даже малость взволнован.
– Хорошо, – сказал он. – А теперь в путь.
Я хотела что-то сказать, сделать – да хотя бы поцеловать его или влепить пощечину, чтобы не нервировал нежных барышень почем зря. Но хрустальный шарик раскололся, и меня окутал свет, вдруг обернувшийся тьмой.
Я поняла, что перемещаюсь в пространстве, совсем одна, и когда открыла глаза, перед носом была табличка с надписью: «Обеденный перерыв».