Как ни крути – помрешь
Шрифт:
– Спасибо, что пытался помочь. Ты точно в порядке? Он же просто высадил дверь.
– Надо было мне быстрее амулет тот притащить. – Крылья У него стали синими – цвет подавленности.
Я пожала плечами и тут же об этом пожалела – ушибленное плечо отозвалось болью. Где там Кизли с моими амулетами?
– На демонов они могут вообще не действовать. Дженкс подлетел ближе, приземлился мне на колено.
– Черт возьми, Рэйчел, как ты хреново выглядишь.
– Спасибо.
К
– Съешь вот это, пока чай заваривается, – сказала она, поставив передо мной тарелку с тремя печеньями Айви.
Я скривилась.
– А это обязательно? – жалобно спросила я. – Где мой амулет?
– Где мой амуле-ет, – фальцетом передразнил меня Дженкс. – Рэйчел, кончай скулить!
– Заткнись, – устало буркнула я. – Вот попробуй каналировать лей-линию демона, и посмотрим, останешься ли ты жив. Наверняка взорвешься облачком пыльцы, дурило.
Он засмеялся, и Кери нахмурилась на нас, как на детей.
– Вот он, у меня, – сказала она, и я наклонилась вперед, чтобы она надела шнурок мне на шею. Благословенное облегчение стало пропитывать мышцы – Кизли активировал амулет, – но головная боль осталась, и хуже того – сейчас ничего не отвлекало меня от нее.
– Прости, – сказала Кери. – Это добрый день займет. Я ничего не сказала, и она двинулась к двери, добавив:
– Сейчас принесу тебе чай.
Она вышла, и чьи-то шаркающие шаги заставили меня поднять глаза.
– Извини, – сказала Кери, чуть не налетев в дверях на Дэвида. У вервольфа был усталый вид, он казался старше своих лет. Щетина стала гуще, от него несло тяжелым пряным запахом дури. – Чаю не хочешь? – спросила она, и я приподняла брови, увидев, что ее обычная уверенность сменилась почтительной робостью.
Дэвид покачал головой, принимая ее подчиненную манеру с изяществом почти дворянским. Она, все так же со склоненной головой, протиснулась мимо него в кухню. Мы с Дженксом обменялись удивленными взглядами, а Дэвид вошел и поставил рюкзак. Кивнув Дженксу, он отодвинул стул подальше от меня и сел, откинувшись на спинку, скрестив руки на груди и задумчиво глядя на меня из-под ковбойской шляпы.
– Не хочешь сказать перед моим уходом, в чем тут было дело? – спросил он. – Начинаю понимать, почему тебя никто страховать не хочет.
Я смущенно взяла печенье:
– Помнишь того демона, который на процессе свидетельствовал, когда Пискари за решетку посадили?
У него глаза на лоб вылезли:
– Твою Бога гроба душу мать!
Дженкс засмеялся, и голос его звенел как ветровые колокольчики:
– Чертовски глупо с ее стороны было, как по-моему.
Не обращая внимания на Дженкса, я посмотрела в глаза Дэвиду. В них смешались тревога, страдание и недоверие.
– Он пришел получить за оказанные услуги, – сказала я. – И получил. Я – его фамилиар, но сохранила при себе душу, так что он не может отволочь меня в безвременье, если я сама ему не позволю.
Я посмотрела на потолок, думая, какой же из меня, к черту, агент будет, если я не могу после заката полезть в линию, не навлекая на себя демонов. Дэвид присвистнул:
– Ничья поимка такого не стоит. Я поглядела на него:
– В обычных обстоятельствах – согласна, но в тот момент Пискари пытался меня убить, и мысль о помощи демона показалась мне разумной.
– Ага, разумной. Чертовски глупой она была, – буркнул Дженкс, явно убежденный, что если бы он со мной там был, дело бы не дошло до таких крайностей. Может, он и прав.
С ощущением как с похмелья я откусила кусок печенья. От его сухости у меня проснулся голод и одновременно затошнило.
– Спасибо тебе за помощь, – сказала я, сметая крошки. – Он бы меня уволок, если бы ты ничего не предпринял. Ты скоро оправишься? Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро перекидывался.
Он наклонился вперед, поставил рюкзак у ног. Глаза его смотрели на дверь, и я знала, что он хочет уйти.
– Плечо болит, но все будет нормально.
– Ты прости, что так вышло. – Я доела первое печенье, взялась за второе. Оно будто начинало во мне петь. – Если тебе что-нибудь будет нужно, ты только скажи. Я у тебя в большом долгу, я знаю, как это больно. В прошлом году я за три секунды из ведьмы становилась норкой. Два раза за одну неделю.
Он с шипением втянул воздух, на лбу появились морщины.
– Ой-ой, – сказал он, уважительно на меня глянув. Я улыбнулась, чувствуя, как во мне растет теплота:
– Ага, не до шуток было. Но знаешь что? Наверное, это был единственный раз, когда я была худая и в норковой шубе.
Он улыбнулся едва заметно: – А куда вообще уходит лишняя масса? Осталось только одно печенье, и я заставила себя съесть его медленно.
– В какую-нибудь лей-линию. Он кивнул:
– Мы так не умеем.
– Заметила. Из тебя чертовски большой волк получается, Дэвид.
Он улыбнулся шире:
– Знаешь, что я тебе скажу? Я передумал. Если даже захочешь заняться страхованием, не обращайся ко мне.
Дженкс опустился на пустую тарелку, и мне не приходилось вертеть головой, чтобы видеть их обоих.
– Вот был бы номер, – фыркнул он. – Могу себе представить Рэйчел в сером деловом костюме, с кейсом в руке, волосами в пучок и с очками на носу.
Я засмеялась – и тут же судорожно закашлялась, обхватила себя руками. Приступы кашля трясли все тело, горло вспыхнуло огнем, потом появилась боль в голове, взрывающаяся при каждом движении. Болтающийся на шее амулет от боли мало помогал.