Как ни в чем не бывало
Шрифт:
– Ешь, ешь, ешь, ешь, ешь, ешь, ешь!
В это время Митька вдруг хватал ложкой по кувшину так, что отец и мать подскакивали.
Митю сейчас же шлепали по рукам. Он сопел, молчал. А Никита, будто бы доев лапшу, бежал с тарелкой на кухню со скоростью сорока пяти километров в час.
Однажды Никите здорово попало.
Он прочел похождения Макса и Морица. Он сразу понял, что это замечательная книга. Он рассказал Митьке об этой книге. Митя слушал, сопел и на все согласился. Рано утром Никита налил воды во все калоши.
Они протянули веревочки поперек коридора, чтобы все спотыкались. Они наложили в чайник, который уже стоял на самоваре, картофельной шелухи. В это утро они сделали много удивительных шалостей...
Да, да, Митька был наказан легче, Никита был наказан серьезнее, как зачинщик. Да, да, в это утро обоим попало. После того как им попало и мать и отец ушли на службу, Никита сказал Мите:
– На родителей-то много не рассчитывай, Митька: надо самому себя воспитывать.
БРАТЬЯ ОТПРАВЛЯЮТСЯ
НАВСТРЕЧУ ОПАСНОСТЯМ И ПРИКЛЮЧЕНИЯМ
– Скажи ты мне, малыш и карапуз...
Так однажды сказал Никита, бросив на пол книгу с приключениями. Он засунул руки в карманы. Он прищурился, что совершенно необходимо, когда человек решается на какой-либо отважный поступок...
– Скажи мне, малыш и карапуз, - ты мущина, или ты какая-нибудь сластена, плакса, девчонка?
– Я мущина, - не задумываясь, ответил Митя.
Он сидел на полу и ремонтировал паровоз, который почему-то сломался.
Дети! Если у вас есть паровоз, - не чините его до тех пор, покуда он не сломается. Если же он будет сломан, то ремонтируйте его умеючи. Не нужно совать внутрь паровоза посторонних вещей, нельзя приклеивать трубу слюнями, потому что слюни клеят не прочно. И, главное, берегите колеса, не делайте их четырехугольными...
Такой паровоз называется сломанным паровозом.
После Митиного ответа Никита пошевелил кожей на голове.
– Молодец!
– сказал он.
– Другого ответа я от тебя и не ждал: сразу видно, что ты мой брат. Знаешь что, надоело сидеть дома. Едем путешествовать!
– Мы куда поедем путешествовать? В зоологический сад?
– спросил Митя.
– Нет, я терпеть не могу зверей в клетках. С тигром, с бешеным слоном, с разъяренным носорогом и с голодным удавом нужно встречаться на свободе.
Так сказал Никита и выпятил челюсть.
Митя задышал и тоже выпятил челюсть. Им обоим представились дикие животные в диких лесах.
Вот то, что им представилось. Но это не имеет никакого значения: будем думать, что они по-настоящему попали в какой-то огромный лес, населенный удавами, львами, носорогами, крокодилами, пауками и множеством маленьких обезьян...
Никита очень быстро совершил несколько мужественных подвигов.
Он ловко увернулся от носорога, который вонзил нос в баобаб и так и остался.
Он ловко засунул крокодилу палку в рот поперек, и крокодил так и остался.
Он ловко связал целой куче обезьян хвосты в один узел, - вот была потеха!
Льву он набил полны глаза песком, а удаву дал проглотить вместо себя старое, драное кресло, которым удав сразу же подавился.
Митя для борьбы с чудовищами был мал. Он струсил и сейчас же очутился у себя в комнате. Никита, покончив в это время с бешеным слоном, выскочил из фантастических лесов и тоже очутился в комнате рядом с Митей...
– Значит, едем, Митька!
– сказал он.
– Подымай паруса!
Митя оглянулся: про какие паруса говорит Никита? И спросил:
– Мы поедем на лодке?
– Не глупо сказано, малыш, - поедем на лодке. Собирайся. Ничего лишнего. Возьмешь с собою одеяло, оружие и бутылку молока.
– А мячик взять можно?
– спросил Митя.
– Нельзя.
– А лопатку и ведерко можно взять?
– Нельзя.
– А человека с тачкой, который заводится, - тоже нельзя?
– Нельзя. Молчи, не спрашивай, иначе останешься дома.
– А медведя мы возьмем? Он плюшевый, - спросил Митя.
Но Никита уже не отвечал на глупые вопросы. Не теряя времени, он готовился к отъезду. Он похитил из кухни сумку для провизии. Он положил туда два байковых одеяла.
Всем известно, что путешественники и северо-американские индейцы шагу не ступят без байкового одеяла.
Он положил в сумку английский ключ от двери, два яблока, соли в бумажке, кусок ситного хлеба, Митькину бутылку с молоком, запас пистонов для ружья, пучок стрел, умело отравленных при помощи макания в грязное ведро на кухне, два запасных меча и много, много сахару, насыпанного из сахарницы в чулок.
Никита стащил со своей постели простыню. Вывернул палку из половой щетки. Привязал к этой палке, к двум концам, простыню, - получился превосходный парус.
Затем Никита и Митя вооружились с головы до ног.
Никита взял сумку, Митя парус, и, крадучись, припадая к полу при каждом подозрительном шуме, они пробрались на лестницу, захлопнули за собой дверь на английский замок и горохом скатились вниз.
Они выбежали на набережную реки Ждановки, где у Тучкова моста стояла маленькая лодочная пристань. В это время к ним подошел цыган.
ЦЫГАН
Этот цыган был не настоящий цыган, - черный, бородатый, с серьгами в ушах, с медным котлом за плечами.
Этот Цыган была собака. Он сунул Мите в щеку холодный нос. Поднял лапу и подал ее Никите, после чего вежливо улыбнулся.
Цыган была серая, худая и очень добрая собака, большой друг Никиты и Мити, и такая умная, что про нее один мальчик со Ждановки рассказывал, будто она умеет даже говорить по-русски, но не всегда, а когда захочет.
Однажды вечером Цыган сидел с этим мальчиком на берегу реки Ждановки и вдруг взял да и рассказал историю своей жизни.