Как обольстить вдову
Шрифт:
Несмотря на то что женитьба ее обоих братьев была сопряжена со скандалами и сплетнями, в итоге они были счастливы в браке. Только Селия, у которой была самая красивая свадьба в сезоне, выйдя замуж за самого подходящего, респектабельного джентльмена, была несчастна. Мгновение Селия недоумевала, почему у нее все так вышло. Если бы она совершила какое-нибудь сумасбродство вроде побега с актером или бегства в Шотландию, могло ли все выйти по-другому, лучше?
– Ну вот. – Ее мать с улыбкой села рядом с ней, и Селия очнулась от своих грустных мыслей. – Я подумала о твоем гардеробе, и мадам Леско будет здесь.
Селия удивленно взглянула на мать и нахмурилась:
– Мама, я… У меня нет пока настроения выезжать в свет.
– Конечно, – с готовностью кивнула мать. – Но согласись, дорогая, тебе пора отказаться от траурной одежды. С тех пор как ты покинула Лондон, мода сильно изменилась.
Селия вздохнула. Может быть, мать права. Надо снять траурное платье – возможно, тогда она избавится от уныния.
– Мода, разумеется, не стоит на месте.
Розалинда обрадовалась:
– Господи, как же я соскучилась по тебе, Селия! Какое счастье для матери, когда ее дочь – рядом с ней.
Селия не нашлась что сказать. А счастлива ли дочь, когда рядом – мать? В настоящий момент от общения с родными Селии стало только хуже. Она пребывала в смятении, ощущала себя среди них белой вороной. У нее не было ощущения, что она вернулась домой. Она чувствовала себя неприкаянной, словно у нее вообще не было дома. Словно нет места на свете, где она может найти душевный покой. Эксетер-Хаус – дом Маркуса и Ханны, а не ее. Дэвид и Вивиан счастливы. А Розалинда, судя по всему, вбила себе в голову, что сможет снова сделать Селию счастливой. Что они будут ходить вместе по магазинам, болтать без умолку о пустяках и вести себя так, как когда-то.
Селия разглядывала гостиную, словно никогда раньше здесь не бывала.
«Я здесь чужая», – думала она.
Селии не хотелось разговаривать с матерью, это было выше ее сил. Сославшись на усталость, она отправилась в свою комнату.
Глава 5
Селия рано легла спать и на следующее утро рано проснулась. Она все еще жила по деревенскому распорядку дня. Когда пришла горничная, Селия сказала, что будет завтракать внизу. То ли вознамерилась во что бы то ни стало сблизиться с родными, то ли ей хотелось убежать от мучительных воспоминаний о прошлом, которые преследовали ее в этой комнате. Селия оделась и спустилась вниз.
Дверь в комнату для завтрака была открыта. Услышав голос матери. Селия заставила себя приветливо улыбнуться.
Ее внимание привлек обрывок разговора, происходившего в комнате. Она прислушалась и замедлила шага.
– Но счастлива ли Селия? – с тревогой в голосе спросила Ханна.
Селия замерла, ожидая, что ответит мать. Селия и сама не знала, счастлива ли она. Она не так уж несчастна. Но это не значит, что она счастлива.
– Меня беспокоит ее состояние, – ответила Розалинда. – Она замкнулась в себе.
– Селия потеряла мужа, – напомнила Ханна. – Ей нужно время, чтобы смириться с постигшим ее горем…
– Нет, – перебила ее Розалинда. – Дело не в этом.
– Тогда в чем же?
Мать едва слышно ответила:
– По-моему, она давно несчастна.
– А как же ее письма? – помолчав, возразила Ханна. – В них она и словом не обмолвилась ни о чем подобном.
Розалинда вздохнула:
– Не могу себе простить, что раньше этого не заметила. Она никогда не писала ни об ужасной погоде в Камберленде, ни о Кенлингтон-Эбби – старом доме, который не ремонтировался со времен королевы Елизаветы, ни о причудах старика Лансборо. При том, что я очень люблю своего мужа, изредка я на него все-таки злилась Что же касается Селии, мне казалось. Бертрам не давал ей повода на него сердиться.
– Это означало, что они идеально подходили друг другу и жили очень дружно.
Селия закрыла паза. Она долго лгала своей родне в письмах – мол, все у нее хорошо и она счастлива, в то время как была глубоко несчастна.
– Мне следовало об этом догадаться, на то я и мать! Я должна была это сердцем почувствовать.
– Не будь слишком строга к себе, Розалинда. Нам нужно было приложить больше усилий, чтобы вытащить ее в Лондон. Вне всяких сомнений, Лансборо сдался бы, если бы Маркус стал настаивать. Нам следовало ее навестить. В этом есть и доля нашей вины.
Мысли Селии лихорадочно метались. Боже мой, да разве поймешь теперь, кто виноват в том, что случилось с Берти? Она сама? Лорд Лансборо, который держал их в Камберленде, когда было ясно, что Берти не по душе жизнь в глуши? Или ее родные? Она отговаривала их, когда они хотели приехать к ней в гости, – пусть думают, будто она счастлива. Так что она сама во всем виновата.
У Селии пропал аппетит. Она поднялась и вышла в сад. Может быть, вернуться в Камберленд, с тоской подумала она, идя по тропинке среди роз, которые недавно зацвели. В Лондоне она чувствует себя потерянной и одинокой, всячески избегает родных. А что печальнее всего – Селия не знает, как себе помочь. Селия опустилась на скамейку и погрузилась в размышления.
За все эти месяцы, которые прошли после смерти мужа, Селия старалась проанализировать свою жизнь. Ей всего двадцать два. Она не может всю оставшуюся жизнь провести в трауре, в одиночестве! Когда приехала мать и объявила, что увезет Селию в Лондон, лорд Лансборо пытался возражать. Если Селия уедет, он – старый и больной – останется совершенно один. Селии жаль было лорда Лансборо, и она цеплялась душой за привычный уклад жизни в Кенлингтон-Эбби. За четыре года, проведенные здесь, она успела привыкнуть к тишине и покою, к размеренному, неторопливому ритму деревенской жизни.
Лондон с его суетой потерял для нее былую притягательность. Селия опасалась, что в Лондоне не сможет избавиться от воспоминаний о своем первом и единственном светском сезоне, проведенном в Лондоне, когда Берти буквально ворвался в ее жизнь с букетами цветов и пышными сонетами, ослепив ее своим великолепием. Он так пылко, так изысканно и романтично ухаживал за ней! Селия не успела оглянуться, как он сделал ей предложение.
Селии потребовалось два года, чтобы осознать, что ее любовь к Берти была лишь сном. Селия всегда верила в любовь с первого взгляда. Поэтому ее нисколько не смущал тот факт, что она была знакома с Берти всего два месяца, прежде чем они поженились. Ей в голову не приходило, что два месяца – достаточный срок для того, чтобы влюбиться. Но мал для того, чтобы как следует узнать друг друга.