Как обуздать олигархов
Шрифт:
Младороссы выступали за планово-рыночную экономику. Они ссылались на передовой опыт Советского Союза и Германии, сумевших в быстрые сроки восстановить свое народное хозяйство, опираясь на силу государственной организации и долгосрочное прогнозирование. От нацистов они отличались тем, что предлагали сделать плановое регулирование более жестким и действенным, а от коммунистов — отказом от ликвидации частной собственности и проектами создания более гибкой системы составления плановых заданий.
Младороссы не считали нужным признавать за частной собственностью какой-либо самостоятельной ценности и тем более объявлять ее священной. Они отстаивали идею «функциональной собственности», чье значение определяется именно государственной необходимостью на определенный момент времени. Частный капитал, в таком аспекте, необходим чисто технически, и его задействование немыслимо без ограничения и строгого контроля.
Планирование предлагалось выстраивать одновременно «снизу вверх» и «сверху вниз». Предполагалось, что предприятия и отдельные отрасли, объединенные в специализированные хозяйственные союзы, будут составлять плановые задания собственноручно и направлять их Всеимперскому совету народного хозяйства. Тот, с учетом высказанных соображений, будет спускать их вниз, на места.
Младороссы предлагали передать хозяйственные (отраслевые) союзы под руководство всех сторон принимающих участие в конкретном производстве. Они составили проект создания руководящих хозяйственных советов, куда должны были войти представители от государства, рабочих, научно-технического персонала и частного капитала.
Младороссы крайне отрицательно относились к пораженчеству, расценивая его как «грех против духа нации». Не секрет, что многие правые эмигранты надеялись на вооруженную интервенцию в СССР и в годы Великой Отечественной войны были на немецкой стороне. Особенно надеялись на вторжение русские «фашисты» и «нацисты».
Младороссы вполне справедливо отмечали, что такой великий народ, как русский, может освободиться от коммунистического ига только самостоятельно, а вмешательство иноземцев всегда таит опасность длительного поражения, сопряженного с небывалым унижением. Любопытно, что оборонческий пафос младороссов в части их категорического неприятия иностранной оккупации разделял великий князь Кирилл Владимирович, которого часть эмиграции считала российским императором, причем младороссы тоже стояли на «кирилловских» позициях. Вот что писал великий князь в 1925 году: «Я ни в коем случае не могу стать на точку зрения тех вождей, которые сочли бы возможным поддаться искушению воевать со своими соотечественниками, опираясь на иностранные штыки… Всякое несвоевременное вмешательство в работу по спасению России… отдалит заветный час освобождения и будет ей стоить новых кровавых жертв…». Асам Кирилл симпатизировал программе младороссов и даже послал к ним, в партийное руководство, своего представителя — великого князя Дмитрия Павловича.
Младороссы считали, что революция, несмотря на весь свой нигилистический заряд, все-таки ответила на многие вопросы, которые стояли перед русской национальной жизнью. Казем-Бек писал: «Революция, сокрушительная, стремительная, страстная, есть завершение русских исканий. После нее отольются новые формы русской жизни, уже не позаимствованные, а естественные, присущие ее целям и ее содержанию. Теперь не время причитать и вздыхать. Наступает страдная пора, пора работы и труда».
По мнению младороссов, большинство эмигрантов ничего не поняли в Октябрьской революции и в последующих за ней событиях. Согласно им, Октябрь, несмотря на свою субъективно антирусскую направленность, объективно привел не только к торжеству материализма и интернационализма, но еще и породил новый тип человека, человека героической ориентации, разительно отличающегося от большинства типажей старой России, не способных обрести всю полноту мужества и самопожертвования. Они были уверены, что «новый человек» органически склонен к патриотизму и на самом деле не соответствует тому типу, который стремятся выработать комиссары-интернационалисты. От взора младороссов не укрылись процессы, происходившие в СССР в 20—30-е годы и способствующие национальному перерождению советизма. Одним из основных постулатов младороссов, считавших необходимым повернуться «лицом к Родине», была «вера в Россию», то есть вера в способность русской нации переварить большевизм и преодолеть его изнутри, используя все положительное, возникшее за годы советской власти: героический стиль, мощную индустрию, научно-технические кадры и т. д.
Перерождение советизма связывалось ими с активностью «новых людей»— молодых и решительных выходцев из социальных низов — летчиков, полярников, военнослужащих, инженеров, стремившихся превратиться в особую аристократию. Младороссы надеялись — окрепнув и осознав свою историческую миссию, «новые люди» сумеют покончить с материализмом, интернационализмом и эгалитаризмом соввласти, совершив победоносную национальную революцию — естественно, без вмешательства иностранцев.
Способствовать этому и хотели младороссы, объявившие себя «второй советской партией», призванной заменить первую, старую. Сами они были чрезвычайно далеки от исторического пессимизма, разговоров о «гибели России», бесконечного плача о жертвах и лишениях. Младороссы уверяли, что «всякая внутренняя смута, в конечном итоге, всего только эпизод».
Стратегия младороссов заключалась в том, чтобы не просто бороться с «неправильной» революцией (по их убеждению, любая революция имеет корни в действительной потребности общества), но доводить ее до результата, прямо обратного тому, которого желают ее руководители. Поэтому они желали не только преодолеть большевизм, но и развить некоторые его моменты до национал-радикализма.
Максимализм, который был присущ большевизму, младороссами вовсе не отрицался. Они считали, что он нужен для России, хотя ему необходимо избавиться от многих крайностей. Русский национализм, по мнению Казем-Бека, должен быть движением именно «максималистическим, способным на усилие, не меньшее коммунистического».
При всем том они отрицательно относились к личности Сталина, который является культовой фигурой для многих державников и патриотов. Младороссы считали, что Сталин идет на реформирование коммунизма только исходя из соображений оппортунизма, желая сохранить власть компартии ценой заигрывания с русской национальной стихией. Они надеялись на то, что в партии существует националистическое крыло, способное свергнуть власть коммунистической верхушки. Любопытно, что к представителям этого крыла они относили военное руководство РККА, и в частности М. Н. Тухачевского. Это было явным заблуждением, сегодня уже очевидно, что Тухачевский и его группа (Корк, Эйдеман, Фельдман, Гамарник и др.) стояли на интернационалистических позициях красного милитаризма, мечтая развязать революционную войну. Впрочем, заблуждения младороссов разделяли и многие другие правые эмигранты.
Считая себя «второй советской партией», которая выйдет на политическую сцену СССР после того, как будет свергнута первая советская партия — ВКП(б), младороссы ставили своей главной задачей выработку идеологии и подготовку кадров.
Само собой, антисоветская, в массе своей, эмиграция считала движение младороссов агентурой ГПУ-НКВД. Это было явной натяжкой. Младороссы, вне всякого сомнения, контактировали с советскими властями (в 1937 году стала известной связь Казем-Бека с посольством СССР). Однако делали они это не по указке ГПУ, а по собственным убеждениям, согласно которым СССР являлся одной из исторических форм Российского государства. Сам Казем-Бек, скорее всего, не имел никаких связей с советской разведкой. Один из функционеров КГБ А. А. Соколов писал: «Вспоминается случай, когда по просьбе ПГУ (управление контрразведки КГБ. — А. Е.) в Иностранный отдел патриархии мне пришлось устроить на работу переводчиком князя Александра Львовича Казем-Бека, известного деятеля белой эмиграции, неистового вождя русской националистической партии „младороссов“ в фашистской Германии… Было передано нам и дело его агентурной разработки по шпионажу в пользу США. Но разработку князя примерно через год я прекратил, так стало очевидным, что шпионажем он не занимается. Наоборот, является патриотом своей родины и к советской власти относится вполне лояльно. Несколько месяцев я общался с ним под видом работника Советского комитета защиты мира». То есть, очевидно, что советские спецслужбы никогда не вербовали Казем-Бека и даже допускали, что он является американским шпионом.
Движение младороссов сумело стать мощной организацией, объединившей несколько тысяч молодых национал-революционеров. Особенно сильные отделения («очаги») были созданы в Париже и Нью-Йорке. Помимо самого Союза существовали также специальные объединения — Младоросский студенческий союз, Казачий центр младороссов, Молодежный спортивный союз, Женский союз содействия младоросскому движению. Существовали и группы «инородцев» (в частности, при Союзе действовала ассоциация русских ассирийцев). Партия выпускала много периодических изданий: «Бодрость!», «Младоросская искра», «К молодой России», «Казачий набат», «Казачий путь».