Как обуздать олигархов
Шрифт:
Но корешки могут уходить поглубже. Вспомним эпопею с 26 бакинскими комиссарами, казненными во время Гражданской войны. Их, как известно, расстреляли по решению английской миссии. Но ведь самих комиссаров было 27 — вместе с Микояном, которому чудесным образом удалось спастись. Чем же он так понравился англичанам?
Любопытно, что во время Гражданской войны Микоян плотно работал с Лаврентием Берией. Последний служил в контрразведке мусаватистов, которая была чем-то вроде филиала английской разведки. Вроде бы по заданию партии, но есть кое-какие неясности. А тесная связь с любимчиком англичан Микояном эту неясность только усиливает. И ведь Берия выступал за сдачу Восточной Европы Западу, а также за проведение постепенной капитализации СССР. Во время его кратковременного усиления в 1953 году в Берлине тоже происходят антисоветские выступления. Что ж, как мы убедились выше, прозападная партия капитализаторов всегда была очень сильна в партийно-государственном руководстве.
Очевидно, в 1952 году Сталин
Тогда Политбюро ЦК (9 человек) было существенно расширено (до 25 членов и 11 кандидатов) с переименованием в Президиум ЦК. Если раньше большинство в партийном ареопаге составляли секретари ЦК — ставленники партноменклатуры, то теперь контроль над ним переходил в руки высших государственных чиновников, в массе своей бывших молодыми сталинскими выдвиженцами. Они и составили большинство Президиума ЦК. Совет Министров, таким образом, становился над партией, что вполне отвечало идеалам вождя, согласно которым страна должна управляться именно государственным аппаратом, а партии следует осуществлять идейное воспитание народа и проведение кадровой политики. Сталин даже пожелал уйти из секретарей ЦК и сосредоточиться на работе в Совете Министров, чьим председателем он являлся. Но пленум ЦК пришел от этой затеи в ужас и стал уговаривать вождя остаться на партийной работе. Сталин уступил просьбе партийцев, и это было его самой большой ошибкой. По крайней мере — одной из самых больших.
Одержи Сталин свою главную победу на внутриполитическом фронте, и партийные догматики оказались бы на вторых ролях, что неизбежно привело бы к реформе самой идеологии. Подготовка к ней тоже велась, и довольно быстрыми темпами. Материалы XIX съезда вышли в печать уже под заголовком «Речь на XIX съезде партии» (какой — не указывалось!). То есть Сталин ясно дал понять, что он видит правящую партию в качестве некоммунистической, но социалистической организации. Одновременно вовсю шел процесс переименования зарубежных компартий в «трудовые», «народные», «социалистические». На самом съезде Сталин охарактеризовал коммунистическое движение как ударный отряд «национально-освободительного движения». Он заявил, что коммунисты должны поднять знамя национального патриотизма, брошенное космополитической буржуазией: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их „превыше всего“. Теперь не осталось и следа от „национального принципа“. Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять». Тем самым была определена суть новой официальной идеологии, которой должен был стать национальный, державный патриотизм, имеющий четко выраженную социалистическую ориентацию. Проще говоря, речь шла о национальном социализме. И в рамках такого социализма усиление государственной власти должно было сопровождаться дальнейшим наступлением на рынок, свертыванием товарно-денежных отношений. Тех самых отношений, которые ограничивали планомерное усиление отечественной экономики, а также ставили хозяйство страны в зависимость от международного капитализма.
В то время Сталин любил повторять: «Ленин, Ленин, а что Ленин? Справлялись мы без Ленина столько времени, и дальше будем справляться!». А этим уже ясно указывалось на то, что марксизм-ленинизм не может считаться идеологической основой партии, а фигура Ленина, нигилиста и разрушителя, должна уступить место фигуре Сталина — творца, создателя новой, великой державы. Генералиссимус начинает кампанию по постепенной дискредитации Ленина. Так, в ответе на письмо профессора Е. Разина, специалиста по военной истории, Сталин заявил об отсутствии у Ленина компетенции в военных вопросах. Сказать такое о человеке, руководящем Россией в период Гражданской войны и интервенции, было равносильно тому, чтобы вообще поставить под сомнение его государственную компетенцию.
Одновременно наращивалась пропаганда русского национального патриотизма, бичевались «безродные космополиты», утверждался культ русских царей. В народе упорно ходил слух о том, что Сталин возродит монархию, а себя сделает новым царем. Вряд ли, конечно, он бы пошел на такой шаг, но показателен сам факт наличия подобных настроений. И, наконец, была полностью прекращена антирелигиозная пропаганда, и Русская православная церковь стремительно отвоевывала ранее сданные позиции.
Процесс развертывания национально-государственной контрреволюции шел, но шел он по-«византийски», по-сталински — медленно, осторожно, с уступками партократии, с использованием затяжных бюрократических
РУССКИЙ СОЦИАЛИЗМ ПРОТИВ РЫНКА
Сегодня почти все выступают за рынок. Даже Коммунистическая партия Российской Федерации не акцентирует внимание на том, что произойдет с рыночными отношениями после «второго пришествия» социализма. В программе партии социалистическое будущее рисуется следующим образом: «Будут доминировать общественные формы собственности на средства производства. По мере возрастания уровня реального обобществления труда постепенно утвердится их господство в экономике. Полный, по выражению В. И. Ленина, социализм мы определяем как свободное от эксплуатации человека человеком бесклассовое общество, распределяющее жизненные блага по количеству, качеству и результатам труда. Это общество высокой производительности труда и эффективности производства, достигаемой на основе научного планирования и управления, применения трудо— и ресурсосберегающих постиндустриальных технологий. Это общество подлинной демократии и развитой духовной культуры, стимулирующее творческую активность личности и самоуправление трудящихся. При социализме закладываются и развиваются необходимые предпосылки будущей коммунистической ассоциации, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».
О рынке и о товарно-денежных отношениях здесь не сказано ни слова. Они, как видно, останутся — по крайней мере, до наступления коммунизма. Впрочем, сам коммунизм описан как-то невнятно. Вроде бы «коммунистическая ассоциация», где рынку не место, но ведь это никак не прописано, что может вызывать широкие толкования. Да и сам коммунизм выглядит очень отдаленным будущим, о котором рассуждать как-то не время и не место.
То ли дело социализм. При нем мы жили еще недавно. Конечно, можно сказать, что никакой это не социализм, а искажение и извращение, что под социалистической фразеологией скрывалось нечто ужасное и тираническое. Но как бы там ни было, а социалистические цели перед обществом тогда ставились, гигантская работа по социализации проводилась. Правящие элиты вполне искренне считали, что шли по пути социализма, а уж куда они пришли — это вопрос практики, которая неизбежно «искажает» любую теорию. Западные элиты вон тоже построили строй, который не назовешь чистым капитализмом.
При этом всегда упускают из виду, что рынок-то в СССР был. Товарно-денежные отношения там существовали на протяжении всей его истории, а в 60—80-е годы даже укреплялись. Поэтому говорить об отрицании рынка в советское время не очень-то корректно. Его принижали — да, безусловно, но не ликвидировали. И это было одной из причин обвала социализма.
Помните, как говорил Остап Бендер в «Золотом теленке»: «Если в стране есть деньги, то это значит, что есть люди, у которых их много»? А это означает, что есть и буржуазия. И что рано или поздно, но она воспользуется имеющимися рыночными рычагами. Так оно и произошло. Уже во времена Брежнева в стране образовался мощнейший класс теневиков-капиталистов. А оборот теневой экономики, по некоторым подсчетам, составлял половину бюджета СССР. Это, кстати, к вопросу о наличии рынка.
Могут возразить, что возникновение теневого капитализма было ответом экономики на диктатуру плана. Дескать, государство не могло учесть всего и всем руководить, поэтому многие хозяйственники стали действовать сами — на свой страх и риск. Да, это факт — государство не могло руководить экономикой в полной мере. Но не потому, что плана было слишком много. Напротив, его всегда и во всем не хватало. Много было бюрократии. Но разветвленная и многочисленная бюрократия как раз и не может обеспечивать по-настоящему эффективного управления. Много людей в коллективе — это ведь и много ошибок, много субъективного, много эгоистического. Для организации множества людей требуются огромные усилия, которые было бы лучше затратить на организацию творчества. Поэтому разветвленные структуры лишь отчасти оптимизируют управление — тем, что складывают усилия. Но в другой своей части (не в большей ли?) они вносят в это управление известный хаос.
В полноценной рыночной экономике это не страшно. Здесь открыто уповают на скрытую (невидимую) руку рынка. И то, чего не сделали люди со своей разумной волей, сделает за них эта самая рука, умело манипулирующая хозяйственной конъюнктурой. То есть — хаос, которому принадлежит главенство в любой рыночной экономике.
Кстати говоря, это обстоятельство должно внушать опасение любому нормальному правому консерватору. Правый консерватор, традиционалист всегда ставит порядок выше хаоса. А рынок все делает наоборот, он отодвигает на задний план разум и волю, включая какие-то невидимые и в силу этого подозрительные механизмы. И ныне мы видим, что эти механизмы двигают мир в сторону глобализации, ломая национально-государственные границы. Поэтому невольно задумаешься о природе этой «невидимости». Уж не идет ли речь о попытке вернуть мир и все бытие к состоянию единовидного, изначального хаоса первоматерии, из которого был сотворен оформленный мир?