Как обычный парень может стать гением Кремниевой долины
Шрифт:
А вот что Карлейль пишет о почитании героев:
…Во все времена и во всех местах героям поклонялись. И так будет всегда. Мы все любим великих людей: любим, почитаем их и преклоняемся перед ними.
Карлейль начинает развивать свою теорию великих людей с разбора понятия «король». Современное слово king происходит от k"onning, canning – «человек, который знает или может». У короля есть информация и способности, отсутствующие у народа, которым он правит. Король – особенный человек.
Философ подробно пишет о поклонении богам, почитании пророков и важности естественного для простого человека порядка вещей. Его вывод: человек раздвигает свою реальность, чтобы найти в ней
Далее Карлейль развивает свою мысль следующим образом:
Вера есть лояльность по отношению к какому-либо вдохновенному учителю, возвышенному герою. И разве эта лояльность – это дыхание жизни всякого общества – не является смиренным удивлением перед истинным величием? Общество зиждется на почитании героев… Всякое общество есть выражение почитания героев в их градации, и нельзя сказать, что это совершенно не соответствует действительности: люди действительно мудрые и великие почитаются, им повинуются. Нет, нельзя сказать, что это совершенно не соответствует действительности! Все они, точно конвертируемые денежные банкноты, представляют собой золото… Почитание героев существует, как оно существовало всегда и везде, и оно не может исчезнуть, пока существует человек.
Один
Первым примером поклонения герою Карлейль называет Одина – главного персонажа скандинавского язычества. В древнескандинавской и германской мифологии Один считался верховным богом. У него только один глаз и длинная белая борода. Один странствовал в сопровождении двух волков и двух воронов. Утром вороны разлетаются, а вечером возвращаются, чтобы нашептать ему на ухо все, что видели и слышали. Забавный факт: иногда он перемещался на восьминогом коне, который мог летать.
Иллюстрация 1.5. Один, бог войны
Согласно Карлейлю, Один был первым «великим человеком». Он был «учитель и вождь души и тела… первый скандинавский мыслитель». Как видим, Карлейль был большим фанатом Одина, что неудивительно: заслуги Одина были весьма впечатляющими. Он был творцом самой жизни, а кроме того, писал изящные стихи, сеял мудрость и при помощи колдовства влиял на ход сражений, чтобы принести одной из сторон победу в войне.
Обращаясь к Одину, его древние почитатели сначала отдавали ему дань уважения, восхваляя его как мудрого странника и истребителя великанов, затем просили его о помощи в грабительских походах.
Скандинавские и германские народы были вообще крайне воинственными, и в пылу сражения они постоянно упоминали имя своего верховного бога. В древних текстах, посвященных сражениям викингов начиная с IX века, некоторые из воинов именуются «берсерками». Речь идет об элитных подразделениях, члены которых были якобы наделены магическими способностями Одина: впадая в транс, они приобретали невероятную силу и были совершенно невосприимчивы к ранам, получаемым на поле боя. Они сражались в яростном исступлении. Говорили, что на них «медвежьи рубахи» и «волчьи шкуры» и что они «обладают способностью принимать в некоторых случаях физическое обличье медведей и волков». В этом непобедимом состоянии – состоянии потока – они словно соединялись с Одином, по крайней мере на короткое время.
Они считали, что Один был великим человеком – человеком, наделенным чем-то особенным. Искру этого «чего-то особенного» некоторые из счастливчиков получали по своей истовой вере в него и через мольбы к нему. Как писал Карлейль, «великий человек является всегда, точно молния с неба; остальные люди ожидают его, подобно горючему веществу, и затем также воспламеняются».
Известный английский писатель Кевин Кроссли-Холланд в одной фразе дал, пожалуй, самое глубокое понимание скандинавской мифологии и, в частности, причин почитания Одина: «Культура находит богов, в которых она нуждается, и скандинавскому миру нужен был бог, чтобы оправдать насилие, которое было одной из его отличительных черт». Чрезвычайно удобно иметь бога войны, если все ваше общество и вся ваша эпоха – сплошные войны и насилие.
Карлейль верил в шумиху, окружающую успешных людей. Он признавал энергию, которую они генерируют, создавая своего рода поле искаженной реальности. Он видел в великих людях проводников перемен, тех, кто может вдохновить массы и потрясти небеса. Можно не сомневаться в том, что Карлейль признал бы Бакхайта великим человеком, наделенным чем-то особенным.
Шарлатанство
Карлейль пишет, что некоторые насмехаются над несчастными душами, поклоняющимися Одину. «Все это, – говорят они, – одно сплошное шарлатанство, плутни жрецов, обман и непроходимая чаща всевозможных призраков, лжи и нелепости». Вместе с тем Карлейль защищал их блаженное невежество, говоря, что глубоко внутри у них в этом есть потребность. Он писал о всеобъемлющем характере этого шарлатанства на метафизическом уровне:
Немногие устояли тогда и остались незапятнанными. Шарлатанство признавалось в ту пору необходимым ингредиентом и амальгамой истины.
Мы становимся жертвами наших увлечений, нашего воображения и искажения реальности.
Кстати говоря, слово «шарлатанство» обычно применяли по отношению к знахарям, которые пропагандировали и продвигали свои псевдолекарства (как правило, в целях обогащения). Такими шарлатанами были продавцы змеиного масла в XIX веке. Китайцы, занимавшиеся строительством железных дорог в США в период с 1850 по 1900 год, привозили с собой множество лекарств, одним из которых было змеиное масло. Оно содержало в себе жирные кислоты омега-3, которые помогали при воспалении. Когда американские продавцы заполучили это вещество, они решили обогатиться на нем. Вскоре возникла новая индустрия снадобий, рекламируемых как панацея от всех болезней, начиная с головных болей и заканчивая хроническими заболеваниями, в том числе почечными. Доверчивая публика повелась на эту ложь.
Однако нашлись и скептики. В 1917 году федеральные агенты изъяли партию поступившего в страну змеиного масла. Анализ показал, что основу масла составляли минеральные вещества, говяжий жир и скипидар.
После краха этой аферы распространилось убеждение, что змеиное масло – это вообще чепуха и что все, кто его купил, зря потратили деньги. Змеиное масло стало символом мошенничества – символом, который разрушал стереотипы и менталитет нескольких поколений. Люди переставали верить.
Действительно, «немногие устояли тогда». Мы все-таки твердо верим в своих шарлатанов, какую бы чепуху они ни городили, идем на любые хитрости и настойчиво выискиваем свидетельства, подтверждающие правоту нашей веры в них. В то же время мы предвзято относимся к тем или иным идеям до тех пор, пока не увидим, что они не противоречат фактам.
Однако наше искажение реальности намного сложнее, чем призрачные персонажи фольклора с их шепчущимися воронами и коварными волками. В конце концов, мы мыслители и творцы, образованные и воспитанные. Мы поддерживаем только те концепции, которые основаны на абсолютных, эмпирически проверенных данных. Мы придерживаемся неоспоримых фактов и никогда не допускаем логических ошибок или так называемых когнитивных искажений: ретроспективного искривления или предвзятости подтверждения. Мы правильно оцениваем ситуацию, в которой находимся, и всегда все рассматриваем в контексте. Наши суждения беспристрастны и безупречны. Мы видим всю полноту картины, и наши знания в изучаемой области являются исчерпывающими. В нашей жизни больше нет места постыдному шарлатанству. По крайней мере, мы так думаем.