Как он похож на ангела
Шрифт:
– То есть мне лучше оставаться здесь?
– У вас усталый вид, вам надо отдохнуть.
И Сестра Благодать вышла, плотно затворив за собой дверь.
Куинн улегся на кровать, почесывая подбородок. Ему хотелось выпить, вымыться, побриться. Или побриться, вымыться, выпить. Размышляя, в какой именно последовательности ему этого хочется, он заснул и снова очутился в своей комнате в Рино. Он выиграл десять тысяч, но когда разложил деньги на постели, то увидел, что весь выигрыш выдали пятерками и на них вместо Линкольна Сестра Благодать.
Когда он проснулся,
Кто-то застучал в дверь кулаком, и Куинн сел.
– Кто там?
– Брат Свет Вечности. Я насчет матраса.
– Матраса?
Дверь отворилась, и в комнату, держа огромную жестяную коробку, вошел Брат Свет Вечности. Он был высокого роста, с лицом, изрезанным складками, как старый бумажный пакет. Его одеяние было грязным и уютно пахло домашним скотом.
– Вы очень добры, Брат.
– Вот еще! Я выполняю приказание. Как будто у меня мало других дел! Но разве от этой женщины отвяжешься? Говорит, пойди посыпь матрас. Говорит, что же это человек будет лежать весь искусанный! У меня хлопот полон рот, а тут какие-то блохи. Сильно покусали?
– Нет как будто.
Брат Свет поставил жестянку с порошком на пол.
– Посмотрите на животе. Они любят кусать в живот, там кожа мягче.
– Раз уж мне все равно раздеваться, скажите, здесь есть душ?
– В умывальной есть вода. Душа нет... Да вы совсем не покусаны! Наверное, кожа у вас как у слона. Значит, и порошок зря тратить нечего.
Он поднял жестянку и шагнул к двери.
– Погодите! – сказал Куинн. – А где умывальная?
– Как выйдете – налево.
– Бритвы у вас, конечно, нет?
Брат Свет провел рукой по голове, на которой, как и у Брата Голос, было множество царапин.
– Есть. Думаете, я таким родился? Только сегодня не бреют.
– А мне хотелось бы.
– Говорите с Братом Верное Сердце, бреет он. Я пустяками не занимаюсь. На мне все хозяйство: коровы, козы, куры...
– Простите, что побеспокоил.
В ответ Брат Свет грохнул жестянкой о косяк двери, давая понять, какого он низкого мнения об извинениях, и вышел.
Куинн последовал за ним, держа в руках рубашку и галстук. Судя по солнцу, было где-то между шестью и семью вечера. Значит, он спал часа два.
Над трубой дома, где размещалась столовая, вился дымок, и его запах смешивался с ароматом жареного мяса и сосновых иголок. Воздух был свежим и прохладным. Куинн решил, что это очень здоровый воздух, и подумал, вылечил ли он ту старушку, которая построила Башню, или она умерла здесь, чуть ближе к Богу, чем прежде. Что до Башни, то он так и не видел ее до сих пор, и единственным подтверждением ее существования был гонг, возвещавший окончание молитв. Ему хотелось побродить и найти ее самому, но, вспомнив хмурого Брата Свет, он решил этого не делать. Другие могли оказаться и вовсе неприветливыми.
В умывальной он вручную накачал в бадью воды. Она была холодной и мутной, а грязноватый, серый брусок мыла домашнего изготовления отразил все попытки Куинна взбить пену. Он огляделся в поисках бритвы, но, даже если бы и нашел ее, толку было бы мало, потому что в умывальной не было зеркала. Возможно, какое-то религиозное табу запрещало Братьям и Сестрам пользоваться зеркалом. Тогда делалось понятным, почему Брат Верное Сердце стал парикмахером.
Моясь и одеваясь, он размышлял над словами Сестры Благодать о том, что его сюда привела воля Божья. "Тоже мне сова-вещунья, – мысленно усмехнулся он. – Пусть себе порхает, только меня трогать не надо".
Когда он вышел наружу, солнце опустилось еще ниже и горы из темно-зеленых стали сиреневыми. Мимо него в умывальную, молча поклонившись, прошли двое Братьев. Из столовой доносились голоса и звяканье металлической посуды. Он почти дошел до двери, когда услышал, что его зовет Сестра Благодать.
Она спешила, и ее серое одеяние вздымалось на ветру. "Как крылья у совы", – мрачно подумал он.
Она держала в руках свечи и коробку спичек.
– Мистер Куинн! Мистер Куинн!
– Добрый вечер, Сестра! Я как раз вас искал.
Она раскраснелась от быстрой ходьбы и с трудом дышала.
– Я совершила ужасную ошибку. Напрочь забыла, что сегодня День Отречения, потому что была занята Братом Голос. Ему уже лучше, он может снова ночевать у себя в комнате, а не у печи в столовой, я его только что отвела в Башню...
– Переведите дух, Сестра!
– Сейчас... Я так беспокоюсь, у Учителя опять не в порядке желудок.
– Да?
– Так вот, поскольку сегодня День Отречения, мы не должны есть вместе с чужими, потому что... Господи, я забыла почему, но все равно, раз есть такое правило, его нельзя нарушать.
– Ничего страшного, я не голоден, – вежливо соврал Куинн.
– Да нет же, вас обязательно накормят, просто лучше подождать, пока все отужинают. Это займет час, а может, и дольше, все зависит от зубов Брата Узри Видение. У него протез плохо подогнан, и он ест медленнее других. А так как он целыми днями работает на свежем воздухе, аппетит у него хороший. Брата Свет это ужасно раздражает. Вы подождете?
– Да, конечно!
– Я принесла свечи и спички. И кое-что еще. – Она извлекла из складок своего одеяния потрепанную книжку. – Книга! – продолжала она с заговорщицким видом. – Нам здесь не разрешают читать ничего, кроме книг о Вере, но я эту сохранила с тех пор, как Сестре Карме пришлось целый год ходить в школу. Она о динозаврах. Вас интересуют динозавры?
– Очень!
– Я сама ее читала раз десять. Можно сказать, я о динозаврах знаю теперь все. Обещайте никому не говорить, что я вам ее дала.
– Обещаю.
– Я позову вас, когда все разойдутся.
– Спасибо, Сестра.
По тому, как она обращалась с книгой, Куинну было ясно, что та ей чрезвычайно дорога. Давая ему книгу, Сестра Благодать прямо-таки отрывала ее от сердца. Он был тронут, и в то же время в душе у него зашевелилось подозрение: "В чем дело? Почему это она так со мной носится? Что ей нужно?"