Как он похож на ангела

Миллар Маргарет

– Совсем не страшное, по-моему.

– Вот таких-то и нужно опасаться. Они множатся, растут как сорняки. Сначала мечтаешь о теплых тапочках, а потом оглянуться не успеешь, как и о другом.

– Например?

– О настоящей ванне с горячей водой и двумя полотенцами. Ну вот, пожалуйста, – она повернулась к Куинну, – что я вам говорила? Мне уже нужны два полотенца, хотя и одного достаточно. Нет, правду говорят, что человек не бывает доволен тем, что у него есть. Если бы я искупалась в горячей ванне, то захотела бы это повторить, а потом стала бы требовать

горячую ванну каждую неделю или даже каждый день. А если все в Башне последуют моему примеру? Что же это, мы все будем целыми днями лежать в горячих ваннах, а скот пусть голодает и огород покрывается сорняками? Нет, мистер Куинн, если бы вы мне сию минуту предложили горячую ванну, я бы отказалась.

Куинн хотел заметить, что не имеет привычки предлагать горячие ванны незнакомым женщинам, но воздержался, боясь обидеть Сестру Благодать. Она была настроена так серьезно и воинственно, будто спорила с самим дьяволом.

– Вы слышали о таком месте – Чикото? Это маленький город, примерно в ста милях отсюда, – сказала она, помолчав.

– Да, Сестра.

– Я хочу, чтобы вы отправились туда и разыскали человека по имени Патрик О'Горман.

– Старый друг? Родственник?

Она сделала вид, что не слышит.

– У меня есть сто двадцать долларов.

– Это же целая шеренга махровых розовых тапочек, Сестра!

Она вновь оставила его слова без внимания.

– Возможно, это будет совсем нетрудно сделать.

– Допустим, я найду О'Гормана. Что дальше? Передать ему что-нибудь? Поздравить с Четвертым июля?

– Нет, просто возвращайтесь сюда и расскажите мне все, что узнаете. Но только мне, и никому больше.

– А если он не живет больше в Чикото?

– Тогда узнайте, куда он уехал. И ни в коем случае не пытайтесь с ним связаться, толку от этого никакого не будет, а вред может получиться большой. Вы согласны?

– Я сейчас не в том положении, чтобы не соглашаться, Сестра. Но должен заметить, что вы рискуете. Я ведь могу исчезнуть с этими ста двадцатью долларами и никогда не вернуться.

– Можете, – спокойно сказала она, – в таком случае я получу еще один урок. Но, с другой стороны, вы ведь можете и вернуться. Я рискую деньгами, которые все равно не потрачу. Учителю я их отдать тоже не могу, поскольку не хочу обманывать сына.

– Вы так умеете повернуть дело, что на первый взгляд все кажется очень простым.

– А на второй?

– Не понимаю, почему вас так интересует этот О'Горман?

– А вам и не надо понимать. То, о чем я вас прошу, для меня очень важно.

– Хорошо. Где деньги?

– В надежном месте, – ласково ответила Сестра Благодать. – Пусть они там побудут до завтрашнего утра.

– Означает ли это, что вы мне не доверяете? А может, вы не доверяете Братьям и Сестрам?

– Это означает, что я не такая уж простушка, мистер Куинн. Вы получите деньги завтра на рассвете, когда сядете в грузовик.

– На рассвете?

– "Пораньше вставай и пораньше ложись, будешь красивым и сильным всю жизнь" [2] .

– Меня

не так учили.

– Учитель переделал некоторые пословицы, чтобы детям было понятнее.

– Что же это за Учитель такой? – спросил Куинн. – Можно будет его повидать?

– Не сегодня, он плохо себя чувствует. Вот когда вернетесь...

– Откуда такая уверенность, что я вернусь? Вы плохо знаете картежников, Сестра.

– Я знаю о картежниках все задолго до того, как вы впервые увидели туз пик, – ответила Сестра Благодать.

2

Парафраз пословицы "Пораньше вставай и пораньше ложись, будешь здоровым и мудрым всю жизнь".

Глава 2

Куинна разбудили, когда было еще темно. Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. Он открыл глаза.

На него сквозь толстые стекла очков глядел маленький, толстый человечек. В руках он держал фонарь.

– Боже милостивый, я уж совсем было подумал, что вы умерли. Вставайте скорее!

– Почему? Что случилось?

– Ничего. Пора встречать новый день. Я Брат Верное Сердце. Сестра Благодать велела мне побрить вас и накормить завтраком до того, как поднимутся остальные.

– Который час?

– В Башне нет часов. Я буду ждать вас в умывальной.

Вскоре Куинн понял, почему у Братьев царапины на макушках и подбородках. Бритва была тупой, свет фонаря слабым, а сам Брат Сердце – близоруким.

– Да вы неженка, – добродушно заметил Брат Сердце, – и нервы, наверное, не в порядке.

– Ваша правда.

– Хотите, я вас заодно подстригу?

– Нет, спасибо. Мне и так неудобно, что вам приходится меня брить.

– Сестра Благодать сказала, чтобы я постарался. Она о вас так хлопочет, что я прямо-таки теряюсь в догадках.

– Я сам теряюсь, Брат.

Видно было, что Брат Сердце с удовольствием поговорил бы на эту тему еще, но не решается, боясь быть неделикатным.

– Пойду приготовлю завтрак. Печку я уже растопил, так что яйца сварятся в одну минуту. Позавтракаем вдвоем.

– А почему только вдвоем?

Пухлое лицо Брата Сердце порозовело.

– Сестра Смирение, конечно, хорошая кухарка, но без нее спокойнее, особенно утром. В нее как будто бес вселяется! По утрам нет ничего хуже, чем злая женщина.

К тому времени как Куинн оделся, Брат Верное Сердце поставил на стол вареные яйца, хлеб, джем и снова вернулся к прерванной беседе.

– В мое время женщины не были такими острыми на язык. Они были тихими, хрупкими, с маленькими ногами. Вы заметили, какие у наших женщин большие ноги?

– Я не присматривался.

– Увы, очень большие. И широкие, как капустные листья.

Несмотря на традиционную для парикмахеров болтливость, Брат Сердце заметно нервничал. Он едва притронулся к еде и то и дело поглядывал через плечо, будто опасался, что их подслушивают.