Как писать книги
Шрифт:
Примеры можно продолжать, у каждого свой, более-менее устоявшийся список ассоциаций. Все это субъективно и все работает.
Когда вы даете имя герою, не забывайте о том, что это же самое имя носил до вашего героя какой-то другой герой, и какой-то отпечаток этого обстоятельства на имени остался. Данный факт необходимо учитывать. И неважно, как вы его обыграете: синонимично или антонимично.
Для меня очень часто первая встреча с героем начинается с имени. Имя рождает образ, какие-то ассоциации. И потом начинается волшебство, когда — «из пустоты, из ничего, из сумасбродства моего вдруг проступает чей-то лик и обретает… плоть и страсть…»
Будучи подростком, я сочиняла всякие «р-романтические» истории для себя.
И годы-годы спустя, сочиняя историю «Бертрана из Лангедока», я играла с любимым именем: здесь «похож», а здесь — «противоположность» «Бертрану».
На «Бертрана» был по-настоящему похож Гай Гисборн из «Меча и Радуги». Но он — персонаж из легенды, у него традиционное имя, и имя это очень, очень трагическое: имя диктатора, которого предал друг; имя персонажа заблуждающегося, хорошего, но попавшего по случайности «на сторону плохих», имя из «Обитаемого Острова».
Сейчас я рассказываю собственные ассоциации. Рассказываю, как манипулировала именами в своем сознании.
Я не посмела бы назвать героя «Бертраном» и опубликовать текст — просто Бертрана де Борна действительно так звали.
Я не посмела бы назвать героя Гаем, это слишком личное, но Гая Гисборна действительно так звали.
Потом я уже не играла с именами так открыто. Но всегда работало правило: имя тянуло за собой образ, образ давал картинку, возникал характер — начиналось действие.
Имена подбирать трудно. Русские имена подбирать особенно трудно. Реальность-2, особенно фэнтези-миры, предполагают какую-то отстраненность, сказочность, а героиню зовут, например, Наташа. «Наташа» рождает совершенно другие ассоциации, какие уж тут единороги. Требуется определенное усилие, чтобы связать «Наташу» с единорогом. Поэтому часто берут более-менее обиходные у нас, но не традиционные русские имена: Диана, Алиса, Клара, или дают имена-прозвища — Лисичка, Тайка. Берут имена прибалтийские, немецкие. У Казанцева имена изобретены искусственно: «Аве Мар», «Гор Зем», «Ум Сат» и т. п. В общем, можно пользоваться любыми средствами, но главное — имя литературного героя всегда должно быть осмыслено автором.
Чисто техническое правило — желательно, чтобы имена не были на одну букву, потому что читатель запутается. Не обязательно этого правила строго придерживаться, но если персонажей зовут «Кевин», «Карбон», «Кельвин», «Катар» и «Кидар», то читатель с гарантией запутается. И не факт, что захочет разобраться.
Бывают имена, для русского слуха странные или смешные, например, Гад. Хуже всего обстоит дело, на мой взгляд, с именем Болдуин. Дети традиционно кричат: «Балда!» Другой вариант — «Бодуэн» — у некоторых товарищей ассоциируется со словом «бодун». А если вы пишете о крестовых походах, вам этого имени не избежать. Тут вообще ничего не поделаешь, «аллергия лечится привыканием». Но вообще, как говорил мой самый первый редактор, предполагать следует худшее и всегда-всегда проверять текст и заголовки на глупые ассоциации. Чтобы «кто-нибудь не подумал лишнего». Мой первый редактор был жутким перестраховщиком. Однако совет не лишен оснований.
Итак, герой — это главное для романа?
Наверное, да. Если неинтересно читать про героя — неинтересно читать весь роман. По крайней мере, так обстоит дело для меня. Помните, Гек Финн очень заинтересовался было историей Моисея, но потом благочестивая вдова «проболталась, что этот Моисей давным-давно помер», и интерес Гека сразу остыл: «Плевать я хотел на покойников».
Если для читателя ваш герой — «покойник», то ему, читателю, разумеется будет «плевать». Да, герой очень важен. Кто герой, какой герой. Книга может быть очень хорошо задумана, прекрасно исполнена, но если герой оставляет равнодушным — какой смысл вообще о нем читать? Не захочется.
Именно поэтому все знаменитые сыщики — замечательные личности. Холмс, Пуаро, мисс Марпл, Филипп Марлоу, комиссар Мегрэ. Интерес представляет не только раскрытие преступления, не только работа по восстановлению справедливости, не только исследование человеческой натуры, но и личность самого сыщика, удивительные человеческие качества его натуры. С безликим главным героем никакую тайну распутывать не захочется.
Пристальное внимание к герою может привести к другому перекосу. На роль главного героя назначают какую-нибудь известную фигуру. И уже только ради этой известной фигуры роман начинают раскупать.
Иногда это удачно, например, в хулиганской серии детективов Клугера, где сыщиком выступает молодой Владимир Ульянов. Иногда это настоящая спекуляция, и я не буду называть такие проекты, пусть их скорее забудут.
Кульминация
Кульминация, насколько я помню, — это высшая точка развития сюжета, фактически взрыв. К кульминации стянуты все сюжетные линии, ради кульминации собрались все герои. Все подозреваемые сидят в гостиной, адвокат вскрывает завещание, а Пуаро называет имя убийцы. Путешественники окончательно достали вождя племени, готовится бойня, происходит ночная битва с дикарями, льется кровь, уцелевшие путешественники бегут в джунгли. Статуя злого божества оживает, начинает всех громить, Конан вступает в поединок со статуей, замок вокруг Конана (и статуи) рушится. Шурочка наконец-то приходит к Ромашову, дарит ему ночь любви и уговаривает выйти на поединок.
Что очень важно. После кульминации, в идеале, ни один из героев больше не будет прежним. Вообще писать историю о человеке, который проходит через весь сюжет и не изменяется, — бессмысленное занятие. Для чего же тогда вообще писать? По крайней мере, все главные герои должны измениться. В межавторском проекте это требование не такое жесткое, поскольку некоторые персонажи в принципе не подвержены изменениям. Не очень-то склонен меняться Конан. Ничему не учатся злые маги, владыки вселенной и непреклонные космические капитаны с квадратной челюстью. Сквозные межавторские герои отличаются стабильностью, в том числе психики, прежде всего потому, что они принадлежат не только одному автору, а целому коллективу. Что ж это будет, если герой из уверенного в себе человека превратится в неврастеника? А следующий-то автор про что писать будет? Как неврастеника в больничке лечили? Ему же в космос лететь, покорять галактики, а он истерикует и ловит невидимых зеленых инопланетяшек. Нет уж. Взял вещь общего пользования — верни на место, не сломав. Своих собственных героев, которыми потом не будут пользоваться другие авторы, — пожалуйста, изменяй, ломай, чини, заставляй переосмыслить жизнь. Сквозных персонажей не тронь.
Но в авторском проекте серьезные изменения в характере, мировоззрении героя необходимы. Окончательное закрепление жизненных выводов происходит аккурат в момент кульминации. Раздумывать героям некогда, но душа проживает собственные процессы и делает собственные выводы. Необходимо показать: вот герой до начала всех событий (экспозиция), вот к чему он стремился и что ему могло помешать (завязка), вот как он пытался достичь своей цели (развитие событий), вот решающий рывок (кульминация) и вот что из этого вышло (развязка).