Как поцеловать героя
Шрифт:
Неожиданно черноволосая девушка на балконе выкрикнула:
— Не надо, пожалуйста! Не распространяйте сплетни о нашей мадам! Мы ее обожаем!
Брюнетку тут же поддержала рыжеволосая подруга:
— Не позволяйте им отправлять нас домой, мадам и миссис Тредуэлл!
Баронесса презрительно покачала головой:
— Бедные одураченные создания! Если бы это было в моей власти, я бы всех вас забрала с собой немедленно! Но по крайней мере я буду уверена, что моя дочь больше ни одной минуты не останется в этом рассаднике порока!
Пятясь к матери, Николь обратилась к лорду Бору.
— Брайан, о какой мести она говорит? — спросила она таким жалобным тоном, что у Томми сжалось сердце.
Баронесса схватила дочь за руку и потащила к дверям. Николь подчинилась, однако глаза ее были устремлены на лицо лорда Бору.
— Брайан?
Его светлость не отвечал. Девушки на галерее плакали.
Томми нагнулся, чтобы подобрать сабли. Он вложил свою в ножны, взглянул на вторую — и узнал фронтовую саблю Бору. Это сказало ему о многом. Ни один солдат, дорожащий своей репутацией и именем, не отдаст свое оружие первой попавшейся девчонке, какой бы искусной фехтовальщицей она ни была. Он должен был признать, что инстинкт не обманул мать. Да он и сам это понял. И лишь сияние в глазах сестры заставило его посмотреть на все несколько иначе. Боги, а что, если она уже беременна?
Томми бросил на Бору полный ненависти взгляд. Негодяй. Мерзкий шотландский негодяй.
И пошел вслед за Никки и матерью к карете, которая ожидала их у ворот.
Глава 21
— А куда ты и лорд Уоллингфорд собираетесь сегодня вечером? — спросила баронесса Хейнесуорт, наливая в стакан чай.
— Я даже не знаю, — сказала Николь, когда мать подавала ей чашку.
— Ты слишком гремишь, — строго заметила баронесса.
— Разве? Прошу прощения. — Николь поставила чашку на столик с элегантной непринужденностью.
Томми метнул на нее обеспокоенный взгляд.
— К его родителям, кажется, Энтони так говорил, — подсказал он.
— Возможно. — Николь расположилась на диване в роскошном атласном платье цвета олова; ее золотистые волосы были искусно уложены; шею украшало жемчужное ожерелье.
— В таком случае мы можем именно сегодня услышать весьма важное заявление, — оживилась Эмилия Хейнесуорт.
— Какое заявление? — рассеянно спросила Николь.
Баронесса коротко засмеялась:
— О, да ты знаешь отлично, какое заявление я имею в виду!
Томми сделал основательный глоток бренди и мысленно пожелал, чтобы его просьба продлить отпуск «по семейным обстоятельствам» не была удовлетворена. Он поднял глаза, порадовавшись тому, что кто-то пришел. Однако это оказался всего лишь барон.
— Добрый день, любимый, — приветствовала его баронесса.
— M-м… Томми, Николь. — Этим и исчерпывалось ответное приветствие барона. — Ты что пьешь, Томми?
— Бренди с содовой, сэр.
— Я тоже этого выпью.
— Да, сэр. — Томми поспешил выполнить
— Скука смертная, как всегда.
— Николь собирается сегодня вечером к Страффордам, дорогой, — многозначительно сказала баронесса.
— В самом деле? M-м… Я заберу это в свою комнату. — Барон с бокалом направился к лестнице.
— Мы только что говорили, — продолжила баронесса, — что это может стать вечером весьма важного заявления.
— Какого заявления? — В голосе барона улавливалось такое же безразличие, какое раньше звучало в голосе его дочери.
Несмотря на тоскливое настроение, Томми едва не расхохотался:
— Ну, разумеется, речь идет о помолвке.
Барон перевел взгляд на дочь.
— M-м… Что же… Хороший парень, Уошфорд.
— Уоллингфорд! — прошипела баронесса.
— Конечно… Конечно. Уоллингфорд. M-м… — Барон удалился, прихватив по пути со столика газеты.
Баронесса закатила глаза:
— Он выпил лишнего и вряд ли помнит о приглашении к регенту.
— Не переживай, там все будут в подпитии, — напомнил Томми.
— Не надо дерзить, молодой человек! — Она вскочила на ноги. — Лучше я напомню ему. Николь, пусть Тэвердиш займется твоей прической. Ты похожа на нищенку.
— Хорошо, мама, — покорно ответила Николь.
— И положи румяна на щеки! — крикнула баронесса уже в дверях. — Ты бледна, словно призрак!
— Хорошо, мама.
«Призрак», — подумал Томми. Именно на призрак похожа его сестра, на создание, из которого ушла жизнь, но в котором сохранилась какая-то опасная энергия. Взяв бокал с бренди, он подошел к дивану и сел рядом с Николь, вытянув ноги.
— Никки, нам пора поговорить. Я знаю, что ты сердишься на меня. — Томми сделал паузу. Однако сестра ничего не ответила. — Очень хорошо: ты в ярости.
— Я полагаю, что у тебя были на то причины, — вежливым тоном заметила Николь, — для того чтобы сделать то, что ты сделал.
— И в этом ты права, черт возьми! Никки, прошло шесть недель! Он тебе написал? Пришел с визитом?
— Разумеется, он этого не сделал. Как он мог после всего, что мать ему наговорила?
— Он не сделал этого, — терпеливо объяснил Томми, — потому что он скотина. О да, очаровательная и сладкоречивая, но тем не менее — скотина. — Он получил от тебя…
— Заткнись, Томми.
— …то, чего хотел, — отважно закончил Томми. — Ты думаешь, это не причиняет мне боль — говорить тебе подобные вещи? Большинство мужчин — скоты.
— Вероятно, я должна удалиться в монастырь.
— Я не об этом, черт возьми! Должен сказать, ты еще счастливо отделалась.
— О да, я чрезвычайно счастлива. — Николь нагнулась, чтобы взять чашку.
— У тебя есть Уоллингфорд. Он без ума от тебя. Боже, я никогда не видел такого влюбленного мужчину. Он не скотина. Он настоящий человек. И мама соблюдает приличия и не болтает об академии миссис Тредуэлл…