Как погасло солнце, или История Тысячелетней Диктатории Огогондии, которая существовала 13 лет 5 месяцев и 7 дней
Шрифт:
— Нет, дорогая, не знаю.
— И я не знаю. Но это как раз и подозрительно.
Раз мы ничего не знаем, значит они ничего не сообщают. А раз они ничего не сообщают, значит им есть что скрывать.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что, если бы им нечего было скрывать, они бы не молчали. Это же всем ясно!
— Но я не совсем понимаю…
— Еще бы. Это же твое обычное состояние…
— Ну, слава богу, — сказал с облегчением Дино. — Опыт удался. Брунгульда ничего не заметила. Можете выключить
— Ничего, Ваше Равенство, у кибера буквально железные нервы, — успокоил Попечителя Урарий. — Он выдержит.
— А молодцы конструктарии, не подвели! Кстати, наградные списки они представили?
— Так точно.
— Никого не пропустили?
— Никого, — уверил Баобоб.
— Ну и?..
— Согласно спискам, — доложил Урарий, — все принимавшие участие в создании копии отправлены на перевоспитание.
— Ай-ай-ай! А какие хорошие люди были, — грустно покачал головой Попечитель. — Но раз надо, значит надо… Выходит, теперь про эту копию знаем только мы с вами?
— Только мы! — так же грустно подтвердили Баобоб и Урарий.
— Тогда вопрос, — сразу же перешел на деловой тон Динами. — Сколько при мне находится приближенных? Ответ; два. Вопрос: а при моей копии сколько? Ответ: ни одного. Вопрос: а почему? Ответ: а по халатности. Значит, с сегодняшнего дня один из вас будет дежурить при мне, а второй — при моем двойнике.
— Чрезвычайно правильное решение, — сказал Урарий. — И позволю заметить: существование кибера настолько засекречено, что находиться при нем прямая обязанность нашего талантливого начальника Департамента секретов.
— Прошу прощения, но мой дорогой друг не учел следующего обстоятельства: наличие двойника является важнейшей государственной тайной. А кому охранять тайны, как не славному Департаменту тайн?
— Нет уж, извините: кибер засекречен или не засекречен?
— Засекречен. Но любая засекреченная вещь превращается в тайну.
— Пусть так! Но каждая тайна, в свою очередь, становится секретом. Логика!
— Вы меня логикой не пугайте!
— А вы не делайте из тайны секрета.
— Господа приближенные, будьте взаимно вежливы! — прервал их Дино. — Существование копии является государственной тайной, и тут ничего не попишешь. Значит, при кибере будет тайный начальник, а секретный — при мне. Все. Точка!
— Ваше Равенство, вы отдаляете меня от вас? — обиженно спросил Урарий.
— Нет, я только приближаю тебя к моей копии.
И Урарий успел заметить злорадную улыбку своего тучного соперника.
Гуманитологи нервничали… А неясные слухи об успехах конструктариев обрастали невероятными подробностями, в которых было все, кроме правды.
В этот день Предводитель гуманитологов вызвал своих заместителей и заперся с ними в кабинете.
— Я должен сообщить вам крайне удручающую новость! — сказал Предводитель. — К сожалению, мои опасения оказались не напрасными. Бесчестным конструктариям удалось-таки втереться в доверие к Попечителю.
— Да что вы говорите!
— Откуда это известно?
— Может быть, все не так страшно?
— Нет, страшно! И именно так! Не далее как вчера ночью всех конструктариев собрали и увезли. А вы понимаете, что это значит? Это значит, Попечитель признал работу конструктариев настолько важной и перспективной, что приказал немедленно отправить их в более тихие места и создать им такие условия, чтоб никто не мешал их деятельности.
— Вот везунчики!
— Я всегда говорил, что эти проходимцы умеют устраиваться!
.— Но что же нам теперь делать?
— Нужно пойти к Попечителю, — твердо сказал Предводитель. — Пойти и добиться такого положения, какого добились пройдохи конструктарии. Мы заслужили это, господа, и получим. Я верю в справедливость Великого Попечителя!
— Десять… девять… восемь… семь… — отсчитывал кто-то напряженно и четко.
Загадочный, напоминающий сложную счетную машину аппарат шевелил стрелками приборов… Загорались и гасли разноцветные лампочки, и стремительные зигзаги изменяли очертания на его голубых экранах.
Что это за фантастическое достижение науки и техники?
И кто этот человек в белом халате? Он сидит за пультом управления, нажимая на многочисленные кнопки и не отрывая взгляда от тревожно вспыхивающих цифр…
— Шесть… пять… четыре… — продолжал отсчитывать голос.
Пальцы сидящего у пульта человека все ближе подбирались к красной кнопке…
— Три… два… один… ноль!
Человек нажал кнопку.
Взвыла сирена…
И из никелированной трубки тонкой струйкой потекла в маленькую чашку темная жидкость.
Загадочный аппарат, именуемый в просторечии кофеваркой, сделал свое дело.
— Кофе для Попечителя готов! — торжественно возвестил голос.
Человек, сидевший у пульта, поставил чашку на поднос и передал вошедшему офицеру охраны.
— Кофе для Равного среди Равных, — сказал он.
Офицер пересек коридор и с теми же словами отдал поднос следующему офицеру.
Так, переходя из рук в руки, поднос попал, наконец, к тому, кому доверено было вручать кофе самому Попечителю.
Облеченный доверием офицер вошел в кабинет, где на высоком-высоком кресле за высоким-высоким столом восседал Равный среди Равных, и, взойдя по ступенькам, поставил перед ним кофе.
— Слушаю вас, господа гуманитологи, — сказал, прихлебывая кофе. Попечитель. — Просите все, что вам требуется, и не бойтесь. Ибо вы имеете такое же полное право просить, как я отказывать.
— Ваше Равенство, — поднялся Предводитель гуманитологов. — Наши опыты по превращению людей в роботов подходят к концу. И теперь нам требуются только полуфабрикаты.
— А разве в Огогондии мало населения? Берите, сколько нужно.
— Но кого брать, Ваше Равенство? По какому принципу?
— Н-да, принцип должен быть. Это верно. — И Попечитель задумался. — А вам не кажется, господа гуманитологи, что в Огогондии развелось много рыжих, а? Ходят тут, понимаете. Все не рыжие, а они, видите ли, рыжие. Нескромно даже как-то получается. И что мы с ними ни делаем, а они все есть и все такие же рыжие!