Как покорить леди
Шрифт:
Странно, но от осознания скорой разлуки их близость приобретала еще большую сладость. Чейзу казалось, что в эти мгновения он не просто занимается любовью, а старается сделать так, чтобы потом Харриет помнила о нем всю оставшуюся жизнь.
Его движения стали резче, и женщина под ним часто задышала, а затем крепче сжала ноги, двигаясь ему навстречу. Он страстно поцеловал нежную шею, его неутомимые руки жадно ласкали ее тело. Пусть она навсегда запомнит эти минуты, эти секунды...
Вдруг Харриет резко выгнулась, и с ее губ слетел сладострастный стон. Чейз сжал зубы, чувствуя, как ее тело содрогается от мощного
Через несколько минут Харриет затихла. Он чувствовал, как ее горячее прерывистое дыхание постепенно выравнивается.
– Ты бесподобна, – с трудом проговорил Чейз, ощущая кожей ее упругую грудь и плотно прижатые бедра. Она была настоящей загадкой, эта малышка – поразительная смесь силы и истинной женственности.
Чейз склонился к ее лицу и нежно поцеловал манящие губы, но Харриет не двигалась – силы оставили ее. На долю секунды ей показалось, что ее охваченное страстью сознание окончательно распрощалось с остатками здравого смысла. Все это походило на какой-то сон, вызванный жарой и напряженной работой последних дней.
Вот только его губы, такие горячие и жадные, были абсолютно реальны.
Руки Чейза, нежно сжимавшие локти Харриет, теперь крепко обнимали ее за плечи. Влюбленные лежали, плотно прижавшись друг к другу, и Харриет чувствовала себя пленницей, пойманной в кольцо сильных мужских рук. Она понимала, что не в силах скинуть волшебное оцепенение; поцелуи Чейза стали жарче, глубже, и ей оставалось только раствориться в его объятиях.
Господи, как же страстно она его желала! Харриет надеялась, что хотя бы в эту минуту, покрывая ее тело нежными поцелуями, Чейз Сент-Джон думает только о ней.
Эта мысль возбудила ее, и она любовно провела рукой по его мощной груди, широким плечам и плоскому животу, восхищаясь крепкими, эластичными мускулами. Ее захлестнула новая волна возбуждения. Она захотела, чтобы Чейз тоже потерял голову от вожделения, она желала отплатить ему сторицей за испытанное блаженство. Он получит от нее все, что только захочет.
Сердце Харриет затрепетало; она чувствовала, что тает от его прикосновений, а ее душа уносится куда-то далеко, далеко... Сент-Джон поцеловал ее в шею, затем нежно коснулся ключиц, опускаясь все ниже и ниже. Когда губы его сомкнулись вокруг соска, по ее телу пробежала сладострастная дрожь. Он продолжал ласкать грудь поцелуями, затем вновь поднялся к ее шее и коснулся губами розовой мочки.
– А ты знаешь, – горячее дыхание Чейза щекотало ей шею, – куда я люблю целовать девушек больше всего?
Чувствуя, с какой бешеной скоростью колотится ее сердце, Харриет с трудом заставила себя ответить:
– Куда?
Чейз оперся на локоть и окинул взглядом распростертое под ним тело.
– Тебе придется перевернуться.
Перевернуться? Вдоль спины Харриет пробежал неприятный холодок, однако, не говоря ни слова, она перевернулась на живот, отчего первые несколько минут чувствовала себя непривычно уязвимой. Оттого, что не видела лица Чейза, от новизны ощущений или от чего-то еще все ее тело сотрясала нервная дрожь.
Харриет почувствовала, как он перевернулся на один бок, а затем сполз вниз, и его дыхание обожгло ей поясницу.
– Я люблю целовать у женщин... вот это место. – Горячие губы Сент-Джона
Его прикосновение заставило тело Харриет резко выгнуться; ей нравилось происходящее, но уязвимость позы и собственная нагота вызывали смущение и тревогу. Она не могла отделаться от мысли, что в таком положении совершенно беззащитна.
Но Чейз не терял даром время и не дал ей как следует испугаться. Его язык и горячие губы нежно касались ее кожи, и вдруг Харриет почувствовала, как он с силой прижался к ней сзади. Его мужская плоть была в полной боевой готовности.
– Моя возлюбленная Персефона, – прошептал он, – позволь мне показать тебе кое-что. – Губы Чейза коснулись ее шеи.
В этот момент Харриет желала его так страстно, что с трудом могла думать о чем-либо еще. Ее тело горело от вожделения. Она хотела перевернуться на спину, обхватить крепкие бедра ногами и ощутить восхитительную твердость внутри своего разгоряченного лона, но вместо этого ей приходилось лежать на животе, сгорая от переполнявшей ее страсти, в то время как Чейз мучил ее долгими поцелуями.
– Подними бедра, – прошептал он нежно. Харриет нахмурилась:
– Как я могу, если...
– Сделай это для меня, милая. Встань на колени. – Руки Чейза слегка приподняли вверх ее бедра.
Харриет безропотно подчинилась. Если раньше, лежа на спине, она чувствовала себя неуютно, то на этот раз, с поднятыми вверх беззащитными ягодицами, в полной мере ощутила всю непристойность позы и свою абсолютную беззащитность перед желаниями мужчины.
Сент-Джон не торопясь нащупал рукой ее лоно – оно было жарким и влажным. От его прикосновений Харриет призывно прогнулась, и он чуть не потерял над собой контроль. Обхватив Харриет за талию, любуясь прекрасной формой ее ягодиц и спины, Чейз приподнялся и с силой вошел в нее, продолжая ласкать ее шею поцелуями.
– О Боже! – Она резко прогнулась под ним и, инстинктивно приподняв бедра, с силой прижалась к его телу.
Господи, какой же она была горячей! Эта женщина умирала от желания и с жадностью приняла в себя его возбужденную плоть. Верхняя губа Сент-Джона покрылась мелкими капельками пота, когда он начал свое движение.
Харриет страстно застонала и, словно не желая отпускать его, с силой прижалась к бедрам Чейза. Он вновь вошел в нее, а затем еще раз, и еще... От его мощных толчков Харриет громко вскрикивала, ее тело конвульсивно извивалось, и от этого Чейз распалялся еще больше. Он чувствовал, что волна возбуждения внутри готова взорваться экстазом, и изо всех сил пытался контролировать себя. Но чем больше он старался, тем хуже это ему удавалось.
Внезапно Харриет, задохнувшись, выкрикнула его имя. Ее голос, хриплый от наслаждения, пробил защиту Чейза, и пучина страсти захлестнула его с головой, принеся долгожданное освобождение и блаженство.
Глава 24
Если мы ввяжемся во все эти передряги, а в результате найдем Чейза в постели очередной красотки, я сам, лично, выволоку его наружу и задам ему такую трепку, которую он не забудет до конца дней своих.