Как прорастают зерна
Шрифт:
– Не показалось.
– Липа…
Они целовались долго, сладко, вкусно.
– Оленька, миленькая моя… – Борис тяжело дышал. И она с наслаждением и удовлетворением чувствовала его желание животом.
– ?ля, у меня сегодня день как на заказ – просто аншлаг в oтделении, я весь в мыле. Отпусти меня в душ. Я быстро.
– Конечно. Давай. Там ужин готов.
– Да к черту ужин. Жди меня в спальне.
Господи, как бы ее взбесили, напугали, задели эти слова раньше. Как они сводят с ума сейчаc. Что произошло?! Что-то произошло. И сейчас совсем не хочется разбираться – что именно. И ждать тоже –
Шум воды в ванной стих.
Нет, она не может ждать в спальне. И раньше не хотела,и теперь тоже. Только причины – другие.
И Оля решительно двинулась к ванной.
Борис не запер дверь. Может, он ее ждал. Ну вот, я пришла. Извини, что слегка задержалась.
Борис был практически без одежды, серые боксеры не в счет.
– Липа, я уже…
Она без лишних слов опустилась перед ним на колени. Когда-то мысль об этом вызывала у нее практически отвращение. Теперь же не терпелось, наконец, это сделать. Познать своего мужа как можно ближе.
Какой у него красивый твердый живот. Кажется, у Оли только что появилось ещё одно любимое место на его теле. Она медленно водила губами по его животу, задевая короткие жесткие волосы. Какое же удовольствие. Стоять перед ним на коленях. Целовать живот. Чувствовать, как его пальцы зарываются в ее волосы. Слушать тяжелое рваное дыхание сверху.
***
Судьба с фонариком обшаривала закрома его тайных желаний второй день и с завидной методичностью. Увидеть Липу на коленях перед собой – да. ?щутить ласку ее губ и языка на своем животе – да. Но самое желанное – вот это.
Борис резко приспустил сбоку трусы. Милая моя, ну пожалуйста, там есть кое-что гораздо интереснее живота!
Оля не перестала целовать его живот, томительно медленно касаясь губами и кoнчиками языка кожи. Но нельзя сказать, что она проигнорировала его жест. Она отреагировала на него рукой. Как сегодня ночью. Она потрясающе умеет делать это рукой.
Оля продолжала неторопливо целовать его живот, и так неторопливо гладила его. Обхватила ладонью. Сжала. ? ?огда он, не сдержавшись, застонал – подняла к нему свое лицо.
Это что-то совсем запредельное – смотреть сверху вниз на свою женщину, которая стоит перед тобой на коленях, смотрит тебе в глаза и собирается взять твой член в рот.
Ожившая сцена из порно.
И финал вышел, как в порно. Где-то ближе к этому финалу Борис попытался остановить Олю, но не слишком настойчиво. Он не мог настаивать, а Оля была слишком увлечeна процессом. А потом его прoсто унесло. Совсем. Окончательно. Есть грань, перейдя которую – хрен остановишься.
И остановился Борис, уже когда все лицо Липы было в каплях его спермы. Немного белело на темно-рыжих волосах.
Твою мать. Как же это красиво.
– Не открывай глаза, - прохрипел он. Сперма была даже на ресницах.
Борис протянул руку, открыл ящик, вытащил упаковку влажных салфеток и, наклонившись, тщательно вытер Оле лицо. А потом за локоть поднял ее с пола и прижал к себе. Она дрожала. Да и сам Бори чувствовал легкий тремор рук.
– Как ты?
Она прижалась щекой к его груди.
– Прекрасно.
***
Он
Сбылось.
Оказывается, ночью сбылось не все. Он не просил, не думал, даже не надеялся. От этого все вышло только слаще. Ей все нравится. Ей все в его теле доставляет удовольствие. Нет ничего постыдного и грязного, даже в том, что его сперма в итоге оказалась на ее лице. Для нее это – прекрасно.
Что же. Теперь его очередь получить порцию прекрасного.
***
Он отнес ее в спальню на руках, опустил на постель, коснулся рукой лампы на прикроватной тумбочке – и комната наполнилась теплым мягким сумраком, свет не резал глаза, но позволял все рассмотреть.
– Боря, зачем свет?..
?н окинул взглядом Липу. Розовый румянец на щеках, блестящие глаза, прикушенная губа. И зачем-то все ещё в одежде.
– Ты же не стесняешься меня? – он наклонился к ней, положил руку на талию между футболкой и штанами.
После паузы она медленно покачала головой.
– Тогда позволь мне полюбоваться.
В свете ночника ее кожа будто светилась теплым медовым оттен?ом, на котором розовели дерзкими пятнами соски. И там еще должно быть розового… Ниже. И Борис медленно развел ей бедра.
Насколько же женщина устроена совершеннее, чем мужчина. Потому что вот это ее желание, которым она истекает, этот колдовской лабиринт изгибов влажной плоти, эта припухлость и нежные складки – все это,то, что говорит о желании женщины, может видеть только тот, кому она позволит вот так вот развести ноги. Тот, которого она желает. Тот, кому она доверяет. А у мужиков все на виду для каждого желающего.
Борис медленно опустил голову, потерся щекой о внутреннюю поверхность бедра, услышал сверху ее прерывистый тихий вздох – и понял, что стадия любования пройдена. И ему жизненно необходимо ее поцеловать.
И поцеловал. Целовал как в губы, взасос, с влажными, непристойными чмокающими звуками. Абсолютно прекрасными – как и те тихие горловые звуки, которые издавала Липа, когда Борис включил в дело язык. Уже не мог ласкать ее медленно и нежно. Да ей это и не нужно было, судя по тому, как дрожащие пальцы нервно гладили его затылок. А его язык в это время быстро и ритмично двигался по той части женского естества, которая идеально создана под мужской язык. И не ласкать ее невозможно.
? потом он взял ее в старой доброй миссионерской. Потому что хотел видеть ее лицо. Ночью он был не уверен в своей выдержке, в том, что сможет удержаться и не навалиться в конце. Сейчас – сейчас уже знал, что сможет. А в награду ему ее взгляд из-под полуприкрытых ресниц, ее руки, обнимающие за шею,тихие, изумительно сладкие всхлипы, перемежающие с поцелуями, переплетение ее ног на его пояснице, ее мягкие движения навстречу ему. И в самом конце замереть, опираясь на предплечья,и чувствовать, как две пульсации – его и ее – сливаются в одну.