Как прорастают зерна
Шрифт:
У нее мурашки мгновенно вспыхнули по всей коже, делая ее горячей. И почему она раньше стеснялась говорить на эти темы? Это же так… так… так волнующе. Да и вообще, слова – это твой профиль, Олимпиада ?скольдовна.
– Давай ты первый, – услышала Оля свой голос. А потом снова улеглась щекой на плечо Бориса.
– Хорошо. Откровенность за откровенность, да?
– Да.
– Ладно, – Борис крепче прижал ее к себе.
– Значит, я. – Он помолчал. – Знаешь, меня заводят в сексе с тобой две совершенно противоположные вещи. Первая –
– Ну! – поторопила его Оля.
– Обещаешь не оби?аться? Там, собственно, ничего обидного и нет, но…
– Я честно буду стараться не обжаться. Особенно если там не на что обижаться.
– Хорошо. Так вот, первое – мне ужасно нравиться доминировать. Это не имеет ничего общего с желанием тебя унизить или оскорбить, – заторoпился Борис.
– Это, видимо, что-то такое глубинное и… В общем, когда ты стоишь передо мной на коленях и ласкаeшь меня ртом – у меня напрочь отрывает голову. Или когда я беру тебя сзади. Это, правда, не имеет ничего общего с тем, что я хочу тебя унизить. Это… черт, я не могу объяснить!
– Я понимаю, – Оля положила ладонь ему на грудь, на самое сердце. Ну что ты так разволновался, я и в самом деле понимаю. И принимаю.
– А что со вторым?
– А второе… Меня дико заводит, когда ты проявляешь инициативу. Когда ты сама раздеваешь меня. Когда я вижу твое желание. И… и когда ты сверху – это пиздец как красиво.
Оля поняла, что он ее все же сумел вогнать в краску. Но это было приятное ощущение. Теплое.
– Твоя очередь, Липа, – хрипло продолжил Борис.
Она потёрлась щекой о его плечо.
– Боюсь, мне нечем тебя удивить, Боря. Мне просто нравится, когда ты касаешься меня. Как ласкаешь.
– Где?
– Везде.
– Липа!
– Там – особенно.
И тут же она оказалась на спине. Борис навис над ней. Медленно провел ладонью по телу: плечо, грудь, живот, бедро. Рука замерла.
– Там – особенно?
– Да, - ее голос тоже стал хриплым.
– Особенно – когда целуешь.
– Липа моя… – простонал он, сильнее вжимая ее в матрас.
– Как же я тебя … хочу.
Когда-то слова «Я тебя хочу» пугали ее. Теперь – сводили с ума.
– Бoрька… – она погладила его по напряженному плечу.
– Мы с тобой на этой неделе уже выбрали лимит в два раза в неделю. Дважды выбрали.
Он коротко хохотнул и прижался к ней бедрами.
– Какая же ты у меня злопамятная язва…
– Не зло, а просто памятная. И, кстати, Борь. Не спей пить эту «Виагру», она вредная, я прочитала.
Он ещё раз рассмеялся, а потом обнял и перекатился на спину, увлекая ее на себя. Потёрся щекой о щеку, коснулся губами уха.
– Да какие к черту таблетки, Липа. Ты – моя персональная «Виагра». Ты только люби меня, Липа – и все будет в порядке.
Эти слова она потом вспоминала, уже ночью. Борис спал, а на Олю напала бессонница. Она слушала его тихое дыхание, тараxтение Касси под боком – и вспоминала.
Ты только люби меня, Липа.
Так я уже, кажется, Борька. Снова в тебя влюбилась. Или вообще никогда не прекращала любить.
Господи, как это случилось… Кто бы ей сказал… Ведь она же клялась себе, что ненавидит его. А теперь… А теперь она едва успела проглотить сегодня слово «любимый», когда они тесно обнимались после близости. А Боря сказал: «Люби меня». Что это значит?
Как за всем этим чувственным фейерверком к ней снова подкралась любовь? Прав был Михаил Афанасьевич – она всегда подкрадывается и потом выскакивает словно из-под земли, как убийца из переулка. Без надежды уберечься.
?ля тихонько вздохнула и осторожно села на постели. Покосилась на спящего Бориса. Не надо, чтобы ее бессонница не давала и ему спать. Оля аккуратно спустила ноги с крoвати, встала. Надо пойти, попить чаю с липой.
В это время ожил телефон Бориса, послышался тихий звук короткой вибрации, загорелся экран. Ему пришло сообщение.
Оля замерла. Ночные сообщения. Она помнит, что означают ночные сообщения в его телефоне. Сердце остро сжалось, а потом обреченнo заныло. ?но так и ныло, пока Оля обходила кровать. Она не знала, чего хочет больше – чтобы экран погас к тому моменту, когда она подойдет ? тумбочке со стороны Бориса. Или чтобы экран не успел погаснуть. Чтобы Борис проснулся. Или, может, ей развернуться и выйти из комнаты и сделать вид, что никакого ночного сообщения не было? В конце концов, читать чужие сообщения – некрасиво.
Она успела прочитать сообщение на уже гаснущем экране.
«Боречка, когда ты ко мне заглянешь? Я соскучилась»
ГЛАВА 10. Период выздоровления после психотерапии (Z54.3)
Всякие расхожие фразы обычно не имеют ничего общего с реальностью. Так Оля полагала. Но вот сейчас слова про дно и «снизу постучали» казались ей сухой констатацией факта. В том смысле, что ей когда-то, когда она узнала об изменах Бориса, казалось, что боли сильнее не бывает. А вот и нет.
Бывает.
Потому что… потому что она, эта боль, боль нынешняя, наложилась на ту, давнишнюю. И стала двукратно сильнее. Если тут, конечно, работает такая простая математика. А еще потому, что любовь ее тоже стала сильнее. Она стала другой. Она… она, эта ее любовь к Борису, оказывается, не только не умерла за эти годы, а где-то таилась внутpи и, как только ей дали шанс – прорвалась и оплела Олю по рукам и ногам.
Она влюбилась в своего мужа заново. Она полюбила его сильнее, чем любила тогда, когда они только встретились. Потому что он стал другим, при этом оставаясь тем Борисом, в которого она когда-то отчаянно и без памяти влюбилась. Он… oн словно стал лучшей версией себя. И относился к ней иначе – так, как она всегда и мечтала – внимательно, с уважением. Нежно. И страстно. Хотя о страсти-то Оля узнала совсем недавно.