Как сделать детектив
Шрифт:
Герои — истинные французы, чувства, юмор, слезы, неожиданные приключения, любовь, но любовь целомудренная, живые наблюдения, легкая сатира, возможность для любого читателя попутешествовать, очутиться в самых разнообразных кругах, среди которых, возможно, он узнает и свой собственный. На наш взгляд, это идеальный пример.
Конечно же, никаких хлопот с историей! Дело происходит сегодня, в современных декорациях. Разумеется, ни звона шпаг, ни прогулок верхом. Судьба героев зависит от скорости автомобиля или мотоцикла. Один из них будет летчиком.
У Дюма была еще одна гениальная находка: читатель всегда на стороне любимых героев, сражающихся с коварным врагом, что избавляет «поборников справедливости» от упреков в аморальности и ходульности.
Итак, трое славных парней, немного богемных, слегка фрондирующих, весьма сметливых, — трое славных, веселых, нахальных парней, словом, таких, какими читатели хотели бы видеть себя, с которыми хотели бы свести знакомство.
Они принадлежат к разным социальным слоям. В один прекрасный день они встречаются на большой дороге, поскольку всем троим в голову пришла одна и та же мысль. У одного молодого человека кончился бензин, и он перегородил дорогу своим мотоциклом. Другой чуть не врезался в него на великолепной машине. Начинается выяснение отношений. Мотоциклист объясняет, что у него кончилось горючее. Автомобилист признается, что и у него не осталось ни капли. Молодые люди, покатываясь со смеху, рассказывают друг другу, что решили отправиться в путь без гроша в кармане и теперь вынуждены стоять на шоссе без бензина… И, конечно же, их выручает какой-то водитель.
Они уже помирились и теперь вместе смеются над своей выдумкой. Появляется третий, с рюкзаком на спине, и просит хозяина машины, а затем и мотоциклиста подвезти его до ближайшего города.
Нетрудно догадаться, что он любитель прокатиться задаром. Его подвозят из города в город сострадательные водители. Словом, подобралась компания безобидных обманщиков. Молодые люди знакомятся. Выясняется, что все они из хороших семей. Мгновенно рождается взаимная симпатия.
На большой скорости подъезжает огромная шикарная машина, тормозит. За рулем — мужчина весьма властного вида, а с ним очаровательная молодая особа. Он просит помочь устранить какую-то мелкую неполадку. Друзья соглашаются. Но когда машина трогается с места, каждый из них, получив за услугу немного бензина, считает, что именно ему был адресован сигнал о помощи… Так они узнают о том, что девушка умоляла избавить ее от общества спутника…
Что это? Похищение? А прекрасная незнакомка — жертва?
Молодые люди немедленно решают прийти на помощь даме.
Интрига закручивается.
Перипетии сменяют друг друга. Все трое влюблены и слегка ревнуют друг к другу. Они попадают в самые опасные переделки, их подстерегают и убийцы, и полицейские. Они выдумывают — приглашая в сообщники и читателя — несуществующего персонажа, на которого навешивают всех собак, но только он один — торжественно договариваются они между собой — может стать возлюбленным героини. Это и есть четвертый мушкетер и т. д. и т. п.
Полагаем, что краткий пересказ дал представление о том, как мы собираемся перенести «Трех мушкетеров» Дюма в современную действительность.
Мы бы хотели добавить, что это был настоящий образец детективного приключенческого романа, хотя термин и не был еще изобретен. Формула кажется нам чрезвычайно удачной, и мы бы хотели использовать ее, поскольку она поможет обновлению жанра: детектив, но не заумный, приключенческий, но не «подростковый», слегка любовный, но без скабрезностей или сентиментальности в духе «Библиотеки моей дочери».
Чтобы читатель лучше понял наш замысел, скажем, что герои не «три храбреца», а «три аса».
«Три аса»! О таком названии можно только мечтать! Звучит неплохо. Запоминается. Звучит привычно, но не банально. Никто не знает, о чем идет речь, наоборот, название должно пробуждать в душе чувство здорового мальчишеского азарта. Кроме того, сразу же ясно графическое оформление серии: на всех томах — портреты трех асов, немедленно опознаваемых как знак серии.
Мы приносим извинения за непомерную длину нашего исследования. И все же мы знаем, что оно неполно. Мы пытались высказать принципиально важные для нас соображения, которые могут помочь успеху на рынке массовой книжной продукции.
Следует добавить, что, если кто-нибудь заинтересуется нашими планами, мы всегда готовы их обсудить и с радостью примем предложения о сотрудничестве в выполнении намеченного здесь проекта.
1938
Сомерсет Моэм
История упадка и разрушения детективного романа
Представьте себе: после утомительного трудового дня вам предстоит скоротать вечер за чтением, и вы блуждаете взором по книжным полкам, выбирая, что бы почитать, — выберете вы «Войну и мир», «Воспитание чувств», «Миддлмарч» или «В поисках утраченного времени»? Если да, то примите мои восторженные поздравления. И опять же хвала вам и честь, если вы, желая приобщиться к современной литературе, погрузитесь в чтение присланной издателем новинки, какой-нибудь леденящей душу истории о перемещенных лицах в Центральной Европе либо купленного по настойчивому совету рецензента романа, рисующего беспросветную картину жизни белых бедняков в Луизиане. Увы, сам я не принадлежу к этой категории читателей. Во-первых, я уже раза по три-четыре прочел все великие романы и больше не могу почерпнуть в них ничего нового, а во-вторых, при одном взгляде на четыреста пятьдесят страниц убористого текста, которые, если верить надписи на суперобложке, раскроют передо мной тайны женской души или же потрясут меня описанием ужасов жизни в трущобах Глазго (все персонажи разговаривают с резким шотландским акцентом), я падаю духом и снимаю с полки детективный роман.
Когда разразилась последняя война, я оказался на положении узника в Бандоле, курортном местечке на Ривьере; надо добавить, что в заточении меня держали не полицейские, а обстоятельства. Я жил на борту парусной яхты. В мирное время она стояла на якоре в портовом городке Вильфранш, но с начала войны военно-морские власти приказали нам покинуть рейд, и мы поплыли в Марсель. В море нас застал шторм, и мы укрылись в Бандоле, где имелось некое подобие гавани. На свободу передвижения частных лиц ввели ограничения, и даже в Тулон, находившийся всего в нескольких милях, нельзя было попасть из Бандоля без пропуска, для получения которого требовалось заполнить множество анкет, представить несколько фотографий и претерпеть бесконечную канитель оформления. Волей-неволей я должен был оставаться на месте.
Все отдыхающие поспешно разъехались, и у курорта был какой-то удивленный и заброшенный вид. Казино, большинство гостиниц и многие магазины закрылись. Впрочем, дни проходили не без приятности. Каждое утро в газетном киоске можно было купить свежие номера «Пти Марсей» и «Пти Вар», выпить cafe au lait — кофе с молоком — и отправиться за покупками. Я узнал, где можно приобрести лучшее масло по сходной цене и какой булочник печет самый вкусный хлеб. Я пустил в ход все свое обаяние, чтобы уговорить старуху крестьянку оставлять для меня полдюжины свежих яиц. Я, к стыду своему, обнаружил, что от огромной массы шпината — целой горы! — остается после приготовления скудная порция, буквально на один зуб. Я снова и снова убеждался в собственном незнании человеческой природы, после того как хозяйка ларька на рынке, женщина с честным, внушающим доверие лицом, продавала мне, своему постоянному покупателю, переспелую, несъедобную дыню или твердый как камень камамбер (божась при этом дрожащим от искренности голосом, что сыр — свежее не бывает). Наконец, всегда оставалась надежда, что часов в десять придут английские газеты. И пускай они были недельной давности, это не имело значения: я прочитывал их с жадностью. В полдень можно было послушать последние новости, передававшиеся по радио из Марселя, а затем подкрепиться и соснуть. Во второй половине дня я прогуливался для моциона взад и вперед по набережной или же останавливался посмотреть, как часами играют в шары юнцы и старики (мужчины других возрастов исчезли). В пять часов приходила из Марселя вечерняя газета «Солей», и я перечитывал то, что уже прочел утром в «Пти Марсей» и «Пти Вар». После этого оставался лишь вечерний выпуск новостей по радио в половине восьмого. С наступлением темноты нам приходилось запираться у себя на яхте, и, если сквозь щелочку в шторах пробивался наружу свет, с набережной слышались грозные окрики патрульных противовоздушной обороны, которые строжайше требовали соблюдать светомаскировку. И тут уж не оставалось ничего другого, как читать детективы.
При таком обилии свободного времени мне следовало бы, пополняя свой интеллектуальный багаж, прочитать труд Гиббона — один из величайших памятников английской литературы. Я читал «Историю упадка и разрушения Римской империи» лишь выборочно, главу оттуда, главу отсюда, и всегда тешил себя мыслью, что в один прекрасный день я засяду за это сочинение и прочту его подряд от первой страницы первого тома до последней страницы последнего. И, казалось, сам Бог послал мне благоприятную возможность. Однако жизнь на борту парусной яхты водоизмещением в сорок пять тонн, не лишенная некоторых удобств, все-таки не располагает к серьезному чтению. За стенкой каюты расположен камбуз, где матросы готовят себе ужин, гремя кухонной посудой и громогласно обсуждая свои личные дела. Один из них входит за банкой консервированного супа или за коробкой сардин; затем он вспоминает, что надо запустить мотор, не то потухнет электричество. Через минуту по трапу с грохотом спускается юнга, чтобы сообщить, что он поймал рыбу, и спрашивает, не зажарить ли ее вам на ужин. Потом он приходит накрывать на стол. Капитан соседней яхты окликает нас, и матрос громко топочет по палубе над вашей головой, чтобы выяснить, что ему нужно. Они вступают в оживленный разговор, каждое слово которого вы не можете не слышать, потому что оба орут во весь голос. Это, конечно, мешает сосредоточиться на чтении. Наверное, я поступил бы несправедливо по отношению к великому труду Гиббона, если бы принялся за его изучение в подобных условиях, тем более что я, должен признаться, не обладал тогда той степенью душевного равновесия, которая позволила бы мне читать его с интересом. По правде говоря, я затруднился бы назвать другую такую книгу, которую мне еще меньше хотелось бы читать тогда, чем «Историю упадка и разрушения Римской империи», — и слава Богу, потому что у меня ее и не было. Зато у меня было несколько детективов, которыми я всегда мог обменяться с владельцами других яхт, болтавшихся, подобно нашей, на приколе, да и в киоске, где продавались газеты, их можно было накупить в любом количестве. Все четыре недели, проведенные в Бандоле, я глотал по два детектива в день.