Как сломать себе жизнь

CAT MARNELL

How to Murder Your Life

К сведению читателей: имена и характерные признаки некоторых людей, изображенных в этой книге, изменены.

This edition is published by arrangement with WAXMAN LEAVELL LITERARY AGENCY and The Van Lear Agency LLC

Перевела с английского A. А. Рудакова

В клуб вполз детеныш тюленя. Шутка! В качестве детеныша тюленя выступала я. Да собственно, и вползала-то я не в клуб – во всяком случае, не в тот вечер. Это был VIP-шатер «Цирка дю Солей» – ну, знаете, того самого франко-канадского шоу. На одном из островков Ист-Ривер, по соседству с Манхэттеном, установили большой белый шатер – нечто вроде остроконечной зефирки – под названием «Гранд-шапито на Рэндоллз-Айленд». Вечером меня забрали из небоскреба Cond'e Nast [1] на Манхэттене и доставили туда. Для «работы».

Было лето 2009 года. Я заметно хромала, потому что в ступне застряли осколки от… Я и сама толком не помнила, от чего. Кажется, я разбила в ванной флакон туалетной воды Kiehl’s Musk и, по-видимому, наступила на него, а вытаскиванием осколков заморачиваться не стала.

– Тебе надо к врачу, – каждый день повторяла моя начальница, легендарный редактор отдела красоты Джин Годфри-Джун, когда я ковыляла в балетках к ней в кабинет. – И сегодня же!

– Схожу, – обещала я и уходила домой, где в мрачном трансе тоннами пожирала разноцветные кукурузные колечки или ловила кайф в компании своего друга Марко.

Да-да. Мне было двадцать шесть лет, я работала младшим редактором отдела красоты в Lucky – одном из топовых американских глянцевых журналов, и больше окружающие почти ничего обо мне не знали. Однако за блестящим фасадом скрывалось немало тайн.

Начнем с того, что я страдала наркоманией – плотно сидела на «колесах». Помимо это я была: начинающей алкоголичкой, которая вечером после работы в одиночестве хлещет теплую «Вдову Клико», запершись в кабинете начальницы; коварной пациенткой, которая обманом выуживает у разных врачей рецепты и бегает по круглосуточным аптекам, пока ее коллеги коротают вечера за просмотром очередной серии «Настоящей крови», лежа в постелях в обнимку с бойфрендами; булимичкой, которая спускает на еду по сотне долларов в день во время приступов обжорства в грустную минуту (а грустные минуты случались частенько), а потом блюет салями и проволоне; измученной бессонницей и галлюцинациями плаксивой невротичкой, которая при каждом скрипе половицы в квартире подпрыгивает до потолка, словно Леброн Джеймс [2] , и горстями глотает валиум; долбанутой членовредительницей, которая под телешоу «Сегодня вечером с Джеем Лено» пинцетом Tweezerman расковыривает кровоточащие нарывы вдоль линии бикини; похотливой, ненавидящей саму себя минетчицей с клубных тусовок, несущейся навстречу краху; и наконец – и, пожалуй, более всего – одинокой дурочкой в состоянии «ниже плинтуса». В мозгах у меня была такая каша, что хоть подавай ее на завтрак в Sarabeth’s; я позволяла парням из арт-тусовки душить себя во время незащищенного секса; у меня был один-единственный друг по имени Марко, косивший под Дэша Сноу [3] , – он пытался воткнуть мне в шею шприц и однажды присосался к моим ноздрям, когда у меня случилось кокаиновое кровотечение; мой соквартирант Нив «Сом» Шульман [4] мечтал выпереть меня из нашей «двушки» в Ист-Виллидже; родители не разговаривали со мной с тех пор, как я наповал сразила папочку счетом на тридцать тысяч из рехаба [5] . С утра я принимала ванну, потому что не хватало сил стоять под душем; я заполняла квитанцию на квартплату маркером; у меня было три психиатра и ни одного гинеколога или стоматолога; я вела такую безумную жизнь, что не могла сообразить, какой крем наносить – дневной или ночной; и еще я ни разу в жизни не позвонила своей бабушке.

А еще я была лгуньей. Моя начальница Джин – в то время я ходила в ее ассистентках – проявила немыслимую благосклонность и на целых шесть недель отпустила меня в центр реабилитации. Вернувшись, я постоянно клялась и божилась, что чиста как слеза, хотя это была наглая ложь. А потом Джин меня повысила.

Так я стала редактором отдела красоты. Отчасти я соответствовала образу редактора Cond'e Nast – по крайней мере, пыталась. Носила знаменитые слэп-браслеты Dior и желтые синтетические платья Marni, ходила с трехсотдолларовой сумкой Lanvin из черной лакированной кожи, которую Джин в один прекрасный день плюхнула мне на стол («Для меня слишком… блестящая», – пояснила она). Мелирование делала в салоне Салли Хершбергер в Митпэкинге [6] ; щеголяла шикарным лавандовым педикюром (Versace’s Heat Nail Lacquer, оттенок V2008) – и благоухала малоизвестными дорогими ароматами вроде Midnight Orchid от Susanne Lang и Black Musk Oil от Colette.

Но приглядимся. При росте метр шестьдесят два я весила сорок четыре килограмма. Вышеупомянутая сумка от Lanvin была битком набита оранжевыми аптечными пузырьками; если бы вы увидели, как я в них роюсь, то заметили грязь под ногтями и содранные о передние зубы костяшки пальцев. Подбородок воспалился от рвотных масс. Автозагар был неровный, потому что я наносила его под кайфом и на грани нервного истощения – его-то я и пыталась замаскировать автозагаром, – и под искусственным пигментом кожа больше всего напоминала «Труп невесты» [7] . Когда я, месяцами сидя на транквилизаторах, переставала расчесываться, стилист срезал у меня с загривка колтуны размером с мячик для гольфа. Из-за огромных мешков под глазами меня отстранили от показа мод на Mercedes-Benz Fashion Week: я бодрствовала сутками напролет. На протяжении месяцев я спала не более нескольких часов подряд. А без таблеток не могла уснуть годами. При том, что я писала статьи об уходе за волосами, кожей и ногтями, мое собственное тело неуклонно разваливалось.

Прежде мне никогда не доводилось бывать в цирковой VIP-зоне. Тут находился открытый бар и гигантские цветочные композиции; вокруг сновали официанты в черных бабочках с подносами мини-чизбургеров и прочей ерунды. А может, и с мини-порциями вишисуаза [8] . Ну вы поняли. В любом случае, я оказалась в этом гребаном «Цирке дю Солей» не по своей воле, а в качестве гостя крупного косметического бренда – одного из главнейших рекламодателей нашего журнала. Младшему редактору отдела красоты полагалось представлять издание на мероприятиях вроде этого: общаться, улыбаться, быть милой. Куда уж проще! Но мне это отнюдь не всегда давалось легко.

– Позвольте-ка, – остановила я официанта с подносом шампанского. – Спасибо, красавчик.

– Привет, Кэт! – нарисовалась рядом знакомая сотрудница пиар-отдела с планшетом в руках. – Огромное спасибо, что заглянула!

– Рада тебя видеть, – соврала я. До нас донесся гром аплодисментов.

– Вся шайка тут, – сообщила она.

Журналистка имела в виду привычную компанию бьюти-редакторов – моих коллег из всех известных глянцевых изданий: Teen Vogue, Glamour, Elle, Vogue, W, Harper’s Bazaar, InStyle, 0, Shape, Self. Каждый день я встречалась с ними на разных мероприятиях, но так и не притерлась. Я потратила много лет, чтобы пролезть в мир глянца: стажировалась, изучала выходные данные журналов, бегала по собеседованиям. Но теперь, став-таки одной из них, я чувствовала себя ущербной – неуверенной, не подходящей для той волшебной должности, которой я так добивалась, неспособной найти общий язык с этими шикарными женщинами-богинями. Я едва могла перемолвиться с ними парой слов! Возможно, мешала ударная доза аддерола – амфетаминового препарата, которым лечат синдром дефицита внимания. (И в каких же количествах я обычно принимала аддерол, спросите вы? В больших. Таблеток хватило бы для четырехсот инсталляций Дэмьена Херста «Аптека»! Таблеток хватило бы, чтобы подавить аппетиту всех голодающих детей мира! Таблеток… Ну, в общем, вы поняли.)

Я избавилась от опустевшего фужера и приблизилась к «шайке» с той тайной дрожью, которая всегда меня пробивала в подобных случаях. Несколько женщин приветствовали меня кивком.

– Как дела в Good Housekeeping? – поинтересовалась я у редактрисы, «хичкоковской» блондинки.

– В Cosmo, – вежливо поправила она.

– Шампанского? – Это был все тот же официант.

– Нет, благодарю, – отказалась редактриса из Cosmo.

– Конечно! – Пока я брала новый фужер, дама, прежде стоявшая спиной, повернулась ко мне лицом. Ею оказалась женщина из моих ночных кошмаров: вице-президент по маркетингу того самого (причем крупного!) косметического бренда. Только не это.

По сути, именно для того мое начальство из Lucky и отправило меня сюда сегодня вечером – чтобы пресмыкаться перед этой могущественной владычицей рекламного бюджета, вице-президентшей по маркетингу, которая не просто питала ко мне отвращение, но недавно видела меня под кайфом и в неглиже. Случилось это в выходные, во время пресс-тура в коннектикутский Mayflower Spa – один из самых роскошных оздоровительных центров на Восточном побережье. В числе других коллег я провела там две ночи в качестве гостьи вице-президентши и вышеупомянутого косметического бренда. В первый вечер подали шикарный ужин. Я ничего не ела. Потом добралась до своего делюкс-коттеджа, сбросила одежду, проглотила таблетку ксанни [9] , догналась случайно найденной облаткой клоназепама с клубничным вкусом, которая прилипла к усеянной табачными крошками пачке жевательного мармелада «Скуби-Ду», завалявшейся на дне грязной сумки Balenciaga, и без чувств рухнула на старинную кровать с балдахином, застеленную пуховым одеялом.

Когда я очнулась, комнату заливал солнечный свет. На простынях от Frette остались следы губной помады. Рядом раздавались… раздавались чьи-то вопли. Стойте-ка, что такое? Я с трудом повернула тяжелую голову.

Рядом с кроватью стояла вице-президентша и… орала на меня!

А!!! Я же почти голая! Неверной рукой я попыталась нащупать пуховое одеяло.

– Ты пропустила завтрак! – верещала над ухом вицепрезидентша. Позади нее маячил мужчина-портье с карточкой-ключом в руках. – Мы не могли дозваться!