Как стать богом
Шрифт:
Эраст Бонифатьевич
Сцена 3. Вторая инициация Вадима Христофорова
СЮЖЕТ 3/1
—
Лысый носорог Голем-Кешик сию секунду надвигается сзади и берёт Вадима в свои металлические потные объятия — обхватывает поперек туловища, наваливается, прижимает к складному креслу, фиксирует, обездвиживает, сковывает — только хрустят внутри у Вадима какие-то не то косточки, не то хрящики. Теперь Вадим больше не может шевельнуться. Совсем. Да он и не пытается.
— Руку ему освободи, — командует между тем Эраст Бонифатьевич. Правую! Так. И подвинься, чтобы я его физиономию мог видеть, а он — мою. Хорошо. Спасибо…
— Теперь слушайте меня, Вадим Данилович, — продолжает он, придвинув свое неприязненно вдруг осунувшееся лицо в упор. — Сейчас я преподам Вам маленький урок. Чтобы Вы окончательно поняли, на каком Вы свете…
— Открыть глаза! — гаркает он неожиданно в полный голос, вскидывает свою черную указку и упирается острым жалом её в щеку Вадима пониже левого глаза, — Извольте смотреть глаза в глаза! Это будет серьезный урок, но, зато на всю Вашу оставшуюся жизнь… Лепа, делай раз!
Большеголовый мелкий Лепа освобождает горсть от орешков, вытирает ладонь о штаны и приближается, небрежно брякая челюстями щипчиков. Это блестящие светлые щипчики, специально для орехов — две металлические ручки с зубастыми выемками в том месте, где они скрепляются вместе поперечным стерженьком. Большеголовый мелкий Лепа неуловимым привычным движением ухватывает в эти зубчатые выемки Вадимов мизинец и сжимает рукоятки.
— Такой маленький и такой не-при-ят-ный… — говорит ему Вадим перехваченным голосом.
Лицо его делается серым, и пот вдруг выступает по всему лбу крупными каплями.
— Не паясничать! — приказывает Эраст Бонифатьевич и мгновенно раздражается. — Вам очень больно, а будет еще больнее! Лепа, делай два!
Мелкий Лепа быстро облизывается и ловко перехватывает второй палец.
— Н-ну, ты! — шепчет Вадиму в ухо рыжий Голем-Кешик, наваливаясь на него еще плотнее, — С-стоять!
— Всё! Хватит… — Вадим задыхается, — Хватит, я согласен!
— Нет! — возражает Эраст Бонифатьевич, — Лепа, делай три!
СЮЖЕТ 3/2
На этот раз Вадим кричит! Эраст Бонифатьевич, опасно откинувшись на спинку кресла, наблюдает за ним, играя шариком на ручке черной указки. На лице его проступает выражение брезгливого удовлетворения. Все происходит по хорошо продуманному и не однажды апробированному сюжету. Все совершается правильно. Непослушному человеку вдумчиво, аккуратно, умело и со вкусом давят пальцы, причем, так, чтобы обязательно захватить основания ногтей. Человек кричит. Вероятно, человек уже обмочился. Человеку преподали серьезный урок и человек расплющен и сломлен. Что, собственно, в конечном итоге и требуется: человек в совершенно определенной кондиции. И Эраст Бонифатьеич распоряжается:
— Все! Достаточно… Лепа! Я сказал, достаточно!
И они отступают. Оба. Возвращаются на исходные позиции. Как псы. В свои будки. Псы поганые! Шакалы! Палачи! Вадим смотрит на посиневшие свои пальцы и плачет. Пальцы быстро распухают, синее и багровое прямо на глазах превращается в аспидно-черное.
— Мне очень жаль, — произносит Эраст Бонифатьевич прежним деликатным голосом светского человека. — Однако это было безусловно необходимо. Необходимый урок. Вы никак не желали поверить, насколько все это серьезно, а это очень серьезно!
— Теперь следующее… — он суёт узкую белую ладонь за борт пиджака и извлекает на свет Божий длинный белый конверт.
— Здесь деньги, — говорит он. — Неплохие, между прочим, по нынешним временам. Пять тысяч баксов. Вам. Аванс. Можете взять.
Длинный белый конверт лежит на столе перед Вадимом, и он смотрит на него стеклянными от остановившихся слез глазами. Его сотрясает крупная дрожь.
— Вы меня слышите? — спрашивает Эраст Бонифатьевич, — Эй! Отвечайте, хватит реветь! Или прикажете мне повторить процедуру?
— Слышу, — говорит Вадим, — Деньги. Пять тысяч баксов.
— Очень хорошо. Они — Ваши. Аванс. Аванс не возвращается. Если шестнадцатого декабря победит Интеллигент, Вы получите остальное — еще двадцать тысяч. Если же нет…
— Шестнадцатого декабря никто никого не победит, — говорит Вадим сквозь зубы, — Будет второй тур.
— Неважно, неважно… — говорит Эраст Бонифатьевич нетерпеливо, — Мы не формалисты. И Вы прекрасно понимаете, что нам от Вас надо. Будет Интеллигент в губернаторах — будут Вам еще двадцать тысяч. Не будет Интеллигента — у Вас возникнут, наоборот, большие неприятности. Теперь, Вы имеете некоторое представление, какие именно это будут неприятности.
Вадим молчит, прижав к груди правую больную руку левой здоровой. Его всё еще трясёт. Он больше не плачет, но по виду его совершенно нельзя понять, в уме ли он или в болезненном ступоре — согнувшийся в дурацком складном кресле трясущийся потный бледный человек. Эраст Бонифатьевич поднимается:
— Всё. Вы предупреждены. Счетчик пошел. Начинайте работать. У Вас не так уж много времени, чтобы повернуть Вашу газовую трубу большого диаметра — всего-то каких-нибудь пять месяцев, даже меньше. Как известно, — он поучающе поднимает длинный бледный палец, — Даже малое усилие может сдвинуть гору, если в распоряжении имеется достаточно времени. Так что приступайте-ка лучше прямо сейчас…
— Если нет трения… — шепчет Вадим, не глядя на него.
— Что? Ах, да. Конечно. Но это уж Ваши проблемы. Засим, желаю здравствовать. Будьте здоровы. Он поворачивается и идёт было, но вновь останавливается:
— На случай, если Вы решите бежать в Америку или там, вообще, погеройствовать, — у Вас есть мама, и мы точно знаем, что Вы её очень любите… — лицо его брезгливо корчится, — Терпеть не могу такого, вот, низкопробного шантажа… но, ведь, с Вами, с поганцами, иначе, никак нельзя.