Как стать героем
Шрифт:
Фредерик тут же сменил тему:
– Ты слышала балладу, которую сложил о тебе бард Грошпер? Мне, признаться, не понравилось, что он назвал тебя Золушкой. В этом слове есть что-то грязное, неприбранное…
– Ну и что? – пожала плечами Элла. – Я несколько лет ходила грязная и неприбранная. Вечно была перемазана в золе, потому что чистила печки, – понятно, откуда такое прозвище.
– Кстати, о прозвищах, – продолжал Фредерик. – Ты заметила, что меня в балладе назвали «Прекрасный Принц»? А настоящее мое имя даже не упоминается. Все решат, будто я тот же самый принц, что и из баллады про Спящую красавицу или Рапунцель. – Он
– К сожалению, ваше высочество, господина Грошпера сейчас не найти, – ответил слуга. – Его уже несколько дней никто не видел. Во дворце только об этом и болтают, по правде говоря, мы считали, вам уже об этом известно. Никто не знает, где искать королевского барда.
– Что ж, теперь понятно, почему мне уже несколько дней не поют колыбельных, – задумчиво проговорил Фредерик.
– Фредерик, а вдруг с Грошпером случилось что-то ужасное? – воскликнула Золушка с излишним для такого случая воодушевлением. – Надо все разузнать! Пойдем, пойдем скорее! Надо выяснить, кто видел его последним. Начнем с привратников…
– О, я уверен, ничего необычного с ним не произошло, – поспешно перебил ее Фредерик. Ему было трудно представить, что во дворце произошло преступление, и еще труднее – что он будет его расследовать. – Должно быть, он уехал на какую-нибудь бардовскую конференцию – из тех, где обсуждают, сколько именно перьев должно быть у менестреля на шляпе и все такое прочее. Не огорчайся – если Грошпера во дворце нет, музыку все равно можно послушать. Я пошлю за…
– Фредерик, при чем тут музыка?! – поразилась Элла и сделала глубокий вдох. – Помнишь, мы только что говорили о том, что я провела детство в четырех стенах?
Фредерик кивнул.
– А теперь я свободна и хочу набраться впечатлений. Выяснить, на что я способна. Так вот, если мы не собираемся расследовать, куда подевался Грошпер, чем мы займемся сегодня? – спросила она. – Хоть какое-нибудь приключение можно устроить?
– Приключение? Хорошо. – Фредерик тщательно взвесил все варианты. – Славный денек. Тепло, солнечно. Пожалуй, пикник…
Элла поникла:
– Фредерик, я совсем другое имела в виду.
Фредерик вытаращился на нее, словно потерявшийся крольчонок.
– Я слышала, в городе появилась труппа бродячих акробатов. Хочешь, пригласим их сюда, пусть поучат нас кувыркаться? – спросила Элла.
– Было бы хорошо, но у меня хронический подвывих щиколотки… – У Фредерика не было никакого хронического подвывиха щиколотки.
– Может, клад поищем? – просияла Элла. – В кухне ходят слухи, что прежний камердинер твоего отца спрятал в подземных ходах под дворцом мешок ворованного золота. Вдруг мы его найдем?
– Нет, мне нельзя опускаться ниже уровня почвы. Ты себе не представляешь, какой у меня от сырости разыграется синусит. – Никакого синусита от сырости у Фредерика отродясь не бывало.
– Тогда покатаемся на лодке по озеру.
– Я не умею плавать. – Истинная правда.
Элла поджала губы.
– Фредерик, а что нам вообще можно?! Прости, если это невежливо, но мне скучно!
– Давай устроим пикник, но по-новому, – с надеждой предложил Фредерик. – У нас будет обед с меню для завтрака. Яйца пашот, круассаны. Нам нужна встряска!
Элла
– Ладно, заказывай свой пикник, – сказала она ничего не выражающим тоном. – А я пока еще немного покатаюсь.
– Отлично. – Фредерик помахал ей рукой. – Я буду тут, никуда не уйду.
– Ничуть не сомневаюсь, – отозвалась Элла. – У тебя это замечательно получается.
И ускакала.
Примерно через час Фредерик сидел на лужайке возле дворца (не просто так, конечно, а на тщательно расстеленном пледе: он же не хотел испачкать зеленью белоснежные брюки) и ждал обед и невесту. Появился лакей и поставил перед Фредериком поднос с деликатесами.
– Ваше высочество, вам записка, – сказал лакей и с поклоном отступил.
Фредерик обнаружил между вазочкой с нарезанным грейпфрутом и тарелочкой с шоколадными вафлями сложенный листок бумаги. Он взял записку – и внезапно его кольнуло неприятное предчувствие.
Мой славный, добрый Фредерик!
Мне совсем не хотелось так с тобой поступать, но, надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что я не могла здесь оставаться. По-моему, жизнь во дворце тебя вполне устраивает. Я не могу превратить тебя в человека, которому нравится лазить по горам, грести в лодке по бурным рекам, изучать древние руины. Все это тебе не по душе – ничего страшного. Ты чувствуешь себя не в своей тарелке. А своя тарелка для тебя – собственно своя тарелка.
А мне этого мало.
Когда ты упомянул балладу о Рапунцель, я сразу задумалась. Принц, о котором там поется, хотел спасти Рапунцель, но в результате Рапунцель сама его спасла.
Так вот, я хочу быть как она. И отправляюсь ее разыскивать. Мне кажется, мы с Рапунцель – это сила. Думаю, мы с ней в два счета отыщем Грошпера. И даже если он отыщется на унылой занудной конференции, как ты и предполагал, кто знает, какие приключения ждут нас по пути?
Фредерик, ты очень милый, я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Знаешь, тот вечер на балу был самым романтичным в моей жизни.
С наилучшими пожеланиями,
Фредерик уронил записку на пустую тарелку. «Самый романтичный вечер в ее жизни, да? – подумал он. – Не слишком-то много, когда это говорит девушка, которая обычно проводила вечера за выковыриванием дохлых пауков из щелей между половицами. „С наилучшими пожеланиями“! Будто благодарит человека, которого наняла собаку выгуливать!»
Аппетит у Фредерика пропал начисто.
– Реджинальд!
– Я правда такой скучный?
Фредерик вернулся в свою спальню и сидел понурясь на краю постели, застеленной кашемировым покрывалом, а Реджинальд, по своему обыкновению прямой как палка, стоял рядом и неуклюже гладил принца по голове.
– Не огорчайтесь так, ваше высочество, – говорил камердинер. – Не думаю, чтобы графиня Беллсвортская сочла вас скучным. Помните, как она радовалась, когда вы научили ее танцевать ча-ча-ча? Сэр, у вас столько поклонниц!
– Да, – скорбно отвечал Фредерик, – только вот Элла, похоже, не из их числа!
– Думается, госпожа Элла предпочитает иной образ жизни, нежели тот, который вы можете предложить ей здесь, во дворце, – заметил Реджинальд.
– Яйца пашот! Какой же я дурак! – Фредерик хлопнул себя по лбу.