Как стать Хозяйкой собственной судьбы. Заблуждения, которые портят тебе жизнь
Шрифт:
Короны не было. А вот золотые украшения с бриллиантами имелись. И верный зеленый БМВ, что привез Кримхильду, ждал хозяйку за окном.
Первые минуты нашего разговора. Анастасия много шутит. Очень динамична. Очень открыта. Доброжелательна. Прямолинейна, возможно даже слишком.
За внешними атрибутами чувствуется немалая целеустремленность.
«И зачем ко мне пожаловал это образец совершенства? – крутится у меня в голове. – Мужчины? Здоровье? Дети?»
Ладно, сейчас все выяснится.
И с мужчинами, и с детьми у
Со здоровьем тоже все было в порядке. Тем более что Кримхильда сама была врачом. И не просто, а кандидатом медицинских наук, заведующей отделением реанимации в детской больнице.
А вот проблема, с которой она ко мне обратилась, оказалась неожиданной. Оказывается, ее привел сюда… успех.
– У меня очень плохо складываются отношения с коллегами, – признается Настя, крутя в пальцах бриллиантовый кулончик. – Они меня отчего-то не любят.
– Почему ты так считаешь? – Настя сразу настояла на общении на «ты».
– Они ограничиваются общением только в рамках работы. Как заборами обставили. Сама посуди, Анжелика. Принесу я, к примеру, тортик или печенье, приглашу на чай. Приходят. Сидят, молчат, взглядами обмениваются – я же вижу, не слепая. Попили-поели, «спасибо» и пошли. А стоит им выйти – слышу: тотчас начинают за дверью о чем-то переговариваться вполголоса, хихикать…
Анастасия на миг замолкает, смотрит в окно. Затем продолжает:
– Я постоянно ловлю на себе их взгляды. Так противно! Идешь, а за спиной смешки, перешептывание. Когда мне звонят, то могут и не позвать к телефону. Много раз такое уже бывало. А ведь звонят по делу. А сами-то! Муж говорит, что ему уже не раз звонили какие-то незнакомки и пытались поведать о моем якобы аморальном поведении на работе. Мол, я тут чуть ли не бордель открыла…
Хмурится, кусает губы.
– Бумаги со стола то и дело пропадают. Потом обнаруживаю их в самых неожиданных местах. А чуть что, любая промашка – о ней тотчас же становится известно главному врачу. А в последнее время участились «наезды» со стороны разных комиссий. Раньше такого не было. Ясное дело, что кто-то на меня целенаправленно «стучит». В общем, пытаются выжить всеми возможными способами. И я не могу понять, за что? Я никому плохого не делаю, со всеми доброжелательна, слова дурного от меня никто не слышал. Если кому-то нужно помочь, деньгами ли, чем-либо иным – пожалуйста! Слава богу, на финансовые проблемы не жалуюсь.
– А твои коллеги, Настя? – решаюсь я на вопрос.
– У кого как. В целом же – не очень. Ты же знаешь, как у нас финансируются больницы. Но дело не в этом, Анжелика, пойми. Мы с мужем организовали отличный бизнес. Для меня зарплата роли не играет. Я работаю, потому что люблю свою профессию. Я знаю, что делаю нужное дело. Нескольким людям помогала как могла, они сделали карьеру. А потом выясняется, что они распускают про меня совершенно омерзительные слухи. Это был шок, когда все открылось. Я несколько ночей не спала. Скажите, отчего люди такие?!
Люди такие, какие есть. И если у кого-то возникают проблемы, сходные с Настиными, то это значит одно: человек не умеет общаться. Не понимает людей, их природы. Этому можно научить, задача не такая уж сложная. Но может быть, неспособность общаться в случае с Настей – это только вершина айсберга? Может быть, причина происходящего с ней лежит глубже?
– Настя, а так было всегда? Или есть момент, когда все началось?
Анастасия на миг задумывается.
– Это началось после того, как меня назначили заведующей отделением. У нас смешанный коллектив. Молодежи много, но среди нее очень сильная текучка кадров. Коллектив, по сути, держится на специалистах предпенсионного возраста, это его костяк.
– Кроме вас, никто не претендовал на должность завотделением?
– Был один опытный и немолодой врач. Все думали, что он и станет заведующим отделением. Но назначили меня… Да, согласна, у него есть повод меня не любить. Но остальные?
Начинаю понимать Настину проблему. Зависть. Старая история о Моцарте и Сальери. Поставим мысленно себя на место немолодых врачей в этом коллективе. Они здесь много лет. Работа в детской больнице нелегка, выматывает душевно. Грошовая зарплата. А тут появляется Анастасия. Молодая, красивая, при деньгах. И почему-то именно ее, а не кого-то из них, с огромным опытом, назначают завотделением. Вопиющая несправедливость!
Но Анастасия этого, похоже, не понимает. Не умеет поставить себя на место своих коллег. Не способна проследить ход их мыслей. Смотрит исключительно со своих позиций. Она, умная, способная, отдающая все силы работе, заслужила эту должность своим профессионализмом.
Опасная ситуация.
И очень-очень не новая. Таких, как Настя, травили во все времена. В Средние века могли и на костер отправить. Сейчас же все больше сплетничают и наушничают начальству.
Ладно, надо попробовать приблизиться к причине. Понять, почему Настя не желает видеть очевидного.
Мать Насти была педагогом, отец – военным. Жили в основном в крупных городах, поэтому Насте, можно сказать, повезло.
Ребенком она была послушным и старательным. Особых хлопот родителям не доставляла. Училась на «отлично», много времени отдавала общественной работе. Занималась спортом.
Отец Насти, Петр Никифорович, был человеком по-военному строгим и требовательным к себе и другим.
Главными жизненными ценностями, которые он пытался вложить в голову дочери, были следующие: самостоятельность и карьера. Любые споры с дочерью прекращались фразой: «Я свою карьеру сделал сам, без посторонней помощи, и могу рассуждать об этом. А кто ты такая?»
Впрочем, разногласия с отцом были редкими и по пустякам. Настю Петр Никифорович очень любил и посвящал ей все свое свободное время. У Насти была возможность научиться владеть разными видами стрелкового оружия, водить автомобиль и катер. Настя с детства очень любила животных, поэтому, когда она выказала желание поступить в школу верховой езды, со стороны отца она встретила полное понимание и поддержку.
Короче говоря, Петр Никифорович щедро делился с Настей всеми умениями, которыми владел сам. А при очередном достижении дочери только хмыкал и говорил: «Моя кровь».