Как стать лучшей подругой? Большая книга романтических историй для девочек (сборник)
Шрифт:
Рядом с Мишкой восседал Игорь. А рядом с ним… Андрей, Егор и Дима – все те парни, свидетели ее позора, о существовании которых Маша предпочла бы забыть навсегда.
– Боже! – взвыла она.
И тут вдруг как будто что-то кольнуло у нее в боку: лучше бы там сидел Шашин.
Маша испугалась: зачем на ее концерте Шашин? С чего вдруг она вообще вспомнила про него?
– Что случилось? – вернула ее в реальность Яна.
– А, придурков знакомых увидела. Я их не звала, – делано равнодушно отозвалась Маша.
– А я маму с
Но Маша уже не слушала.
В гримерке, ожидая своего выхода, Маша пыталась не думать о Шашине, но почему-то не могла. Почему-то ей очень хотелось, чтобы он увидел ее триумф. Как она замечательно танцует, какая она сама взрослая, красивая в испанских платьях. Как ей будут вручать какую-нибудь грамоту под аплодисменты огромного зала…
«Почему же мне так важно, чтобы все это увидел именно Шаша?» – пыталась проанализировать ситуацию Маша, но ничего у нее не выходило. Она тут же про себя начинала как будто перед кем-то оправдываться: «И вовсе мне его мнение, его оценка не интересны. Потому что сам он – ноль, пустота, пустой парень. И вот уж кого-кого, а его я позвала бы в последнюю очередь».
– Волнуешься? – рядом подсела Яна.
– Я? – растерялась Маша. – Да, наверное…
Почему-то мысли о Шашине начисто вытеснили переживания о предстоящем выступлении. Но едва Яна напомнила, как Маша тут же разволновалась. Она, конечно, была уверена в себе, знала все движения наизусть, помнила всю их последовательность, но… Но все равно было страшно и боязно: а вдруг не получится?
– Да, волнуюсь, – призналась Маша.
– И я! – обрадовалась Яна. – Вроде бы все помню, а все равно. Это ведь не просто концерт, а конкурс, и так хочется выиграть…
– Да, и мне тоже. Чтобы наш ансамбль признали лучшим. И мы бы поехали на конкурс в Петербург…
– И там бы тоже блеснули…
– А потом бы нас пригласили в Испанию…
– И мы бы станцевали там…
– И поучились бы еще у настоящих испанок…
Пустились фантазировать девчонки.
– «Дуэндо», что расселись?! На выход! – скомандовала Наталья.
Первый танец станцевали.
Влетели в гримерку, на ходу стаскивая с себя платья, чтобы успеть переодеться на булериас.
Сердце у Маши колотилось, как сумасшедшее.
Оно начало так колотиться, едва она вместе с другими вышла на сцену под яркий свет софитов, который слепил глаза так, что невозможно было различить людей, сидящих в партере. Зал казался одной огромной черной ямой. Но не просто ямой – ямой, которая смотрела на Машу, оценивала каждое ее движение, чего-то ждала…
Началось музыкальное вступление, а потом и сам танец. Шаг, подхватить правой рукой юбку, дробь, поворот…
На первом же повороте Маша в ужасе поняла, что ткань на полу не дает вращаться. Замах, р-раз! – но
«Спокойно, спокойно, – попыталась взять себя в руки Маша. – Вращений мало, надо попробовать в следующий раз сделать их по-другому».
Носок, пятка, целая стопа, носок, пятка, целая стопа, правая рука вверху, левая за спиной, корпус. А еще постоянный счет в голове: двенадцать, раз-два, три, четыре-пять, на пять опускается пятка, шесть – удар левой ногой, семь пропускается, но перед восьмью есть еще удар правой ногой, девять, десять, одиннадцать…
А черная яма впереди манит, тянет к себе… Где-то там сидит строгое жюри…
И тут же раздались финальные звуки танца, и музыка оборвалась. Танцовщицы застыли в эффектных позах. Выждали секунд 30, а потом сделали поклон и ушли в левую кулису.
– Что это было?! – стаскивая с себя платье, ни к кому конкретно не обращаясь, вопрошала Маша.
– Я тоже ничего не поняла. Выбежали, раз-два, адское напряжение, чтобы не сбиться, сердце бьется, глаза с испугу на лбу!.. – откликнулся кто-то рядом.
– А я так испугалась, что юбку сначала не могла поймать!
– А какой пол ужасный, девочки!
– Чудовищный, я чуть не упала.
– И я! Как на нем крутиться-то?
– «Дуэндо»! – на пороге гримерки появилась Наталья. – Спокойно, все нормально, все хорошо, никто не сбился. Молодцы.
Девчонок немного отпустило.
– Переоделись на булериас?
Почти все уже переоделись – влезли в черные гимнастические купальники и черные же юбки-«двойной солнцеклеш» с бордовым воланом по низу. Наталья внимательно осмотрела своих подопечных: кому-то поправила розочку в волосах, кому-то одернула юбку.
– Выглядите замечательно. Соберитесь. Вращаться неудобно, но вы же у меня – профи. И гнитесь, а то вы лыбитесь, руками машете, ногами топочете, а про корпус забываете. Если надо присесть – приседаем ниже, если наклониться – наклоняемся ниже. Вы же далеко от зрителя и ваши небольшие наклончики из зала не заметны. Маша! Помни про свое соло. Ты должна блеснуть! Все, за кулисы!
Сердце Маши продолжало бешено отстукивать ритм. Только теперь это стал ритм булериаса: ТАМ-пам-пам, ТАМ-пам-пам-пам, ТАМ-ТАМ-пам-ТАМ-пам, ТАМ-пам-пам, ТАМ-пам-пам-пам, ТАМ-ТАМ-пам-ТАМ-пам.
На втором танце тряпка на полу уже не выбивала Машу из колеи. Шаг, еще шаг, удар ногой, поворот, юбка! А потом девчонки расступились, встали полукругом на сцене, а Маша смело шагнула вперед.
Это было ее соло, ее звездный миг, сцена, залитая светом, бездонная яма зала и музыка. И Машино мастерство. И ее обаятельная улыбка, адресованная всем сразу…
После окончания концерта в гримерку к Маше прорвалась Мишка.
– Машка! Ты – лучшая! Супер! – и тут же кинулась ее обнимать и целовать.