Как стать оруженосцем
Шрифт:
– Кстати о рухнувшей башне, - тут же подхватил Рамус.
– Мне тоже вот рассказывали. Жил был в туманном Альбионе король, и звали его по традиции Артур. И вот захотел он как-то построить себе замок, всем на зависть... А надо сказать, что жители этого самого Альбиона строить совершенно ничего не умели. Взялись они когда-то в незапамятные времена возвести что-то, теперь уже неизвестно - что. Камней понатащили со всей округи, да что там округи - за сотни миль везли. Сколько по дороге бросили да утопили, не сосчитать. Из них потом древние римляне дороги строили, из брошенных. Чего и не строить-то? Валяются просто так, всего и делов-то - вместе подвинуть... Из тех же, которые чудом каким-то дотащили, взялись ваять. Только как? Известно как - на глазок. То есть положили один камень, прицелились куда-то, - на солнце, допустим, - и второй тащат, куда прицелились. Того не сообразили, погода там уж больно мерзкая, промозглая, куда ни пойди - везде туман. То есть, когда туману нету,
– только плечами пожимали. Мол, всегда тут так было, еще до нас...
Король же этот самый, Артур, то есть, он к делу серьезно подошел. Мастеров пригласил самых наилучших, из Галиции...
– Рамус заметил очевидное недоумение на лице алхимика и пояснил: - Ну, рядом с Трансильванией...
– Заметив еще большее недоумение, пожевал губами, напрягся, потом просиял и махнул рукой, очевидно, наугад.
– Вон оттуда...
Морщины на лице алхимика разгладились, он кивнул.
– К тому времени скульптура, - так благородно именуется искусство строительства замков, - сделала уже большой шаг вперед. Проект сначала художники на холсте рисовали, что да как, и только потом уже место выбирали, где строить. Тут, конечно, тоже оплошности разные случались. Правда, уже другого порядка. Камень, скажем, есть, а раствора нету. Или, наоборот, раствора нету, а камень есть. А еще был у него колдун, отвечавший за строительство. Точнее, объяснявший, отчего оплошность приключилась. Он ее каждый раз происками злых духов объяснял, но никто особо не цеплялся, когда в традицию вошло. То есть, в самый первый раз построили этот самый Камелот посреди болота. Замечательное место - ни один враг сюда сунуться не то что не посмеет, даже и не подумает. Не успели построить - утонул замок. Он, собственно, еще в процессе утопать начал, только этому значения не придавали, удивлялись единственно, как это стройматериалов уходит больше запланированного. Сначала вдвое больше, потом втрое, а потом и утонуло. Другой на скале строить взялись. Этот, говорили, не утонет. Скала под ним, не болото. И неприятелю опять до него добраться не просто будет, дорога-то одна-единственная, а так вокруг - сплошные скалы. Сорвешься коли, далеко лететь придется.
– Рамус вздохнул.
– Вот он и улетел, как задумано было. Не выдержала скала весу, обрушилась, и замок вместе с ней. Третий вроде на ровном месте возводить взялись, так и он в один прекрасный день исчез. Пещеры там, вишь, под землей оказались, туда и провалился. И пошло - поехало. Где ни возьмутся, обязательно злые духи оплошность приспособят. Вот мне в каком-то университете говорили, будто в будущем наука такая будет специальная, археология. Ейные ученые в земле копаться будут, всякие древности искать, где что находилось... Представляю, каково им будет Камелот отыскать, ежели их по всему Альбиону невесть сколько разбросано...
Прошла неделя. Однообразная жизнь в замке наскучила Владимиру, поскольку он оказался не у дел. Рыцари развлекались поединками с утра до вечера, делая редкие перерывы на прием пищи, Рамус пропадал у алхимика, помогая последнему производить какие-то действа, заканчивавшиеся, как правило, либо взрывом, либо заполнявшим лабораторию едким дымом, обладавшим неприятным запахом и разъедавшим глаза. Владимир к их манипуляциям допущен не был, поскольку не только не обладал званием, но даже не удосужился его себе придумать, в то время как два адепта были: один - "допущенный тайнам", другой - "допущенный тайнам чрезвычайным". К тому же, он был
младшим
. Это выяснилось совершенно случайно, во время одного из ужинов. Дело в том, что обоим рыцарям ценой неимоверных усилий почти удалось свести на нет все находившееся в замке вооружение, с таким пылом они предавались единственно достойному рыцаря занятию. Мечи и топоры были зазубрены, копья и секиры поломаны, булавы разбиты, латы помяты и покрыты зияющими дырами. Восстановление требовало средств, которых у хозяина (равно как и собственной кузни) не оказалось. Сэр Ланселот, между тем, настолько привык без малейшего зазрения совести обращаться в финансовом вопросе к Владимиру, что это, наконец, было замечено сэром Мальбруком, заподозрившем в последнем ростовщика или кредитора. Сэр Мальбрук прямо спросил об этом сэра Ланселота за ужином, после чего повисло тягучее молчание, ибо, несмотря на завязавшуюся дружбу, подозрение в связях с ростовщиком могло быть сочтено за тяжкое оскорбление. Ужин едва не остыл, когда сэр Ланселот, наконец, вспомнил о том, что Владимир сказал ему при их знакомстве, а именно, что он является
младшим в роду
. Средства же, поступающие от него к сэру Ланселоту, являются ни чем иным как платой за обучение у славного рыцаря с последующими блестящими перспективами, являющимися результатом этого обучения.
Сэр Мальбрук был тронут, заявил, что ему нет прощения, и что если сэр Ланселот завтра откажет ему в поединке, то он вполне того заслуживает и воспримет это как должное, но сэр Ланселот оказался благороден, как никогда. Разрядке междурыцарской напряженности поспособствовал также и Рамус, рассказавший историю, немало всех повеселившей. В благопристойном виде ее можно передать следующим образом.
– Жил-был один и король, и была у него, как водится, дочка-красавица, на выданье. Характером вот только не удалась. Как бы это помягче сказать, ершистая очень. Король ей слово, она ему два, и оба поперек. Маялся он, бедный, маялся, да и решил ее замуж выдать. А поскольку они и по этому поводу сцепились, то король, в сердцах, приговорил ей замуж идти за первого нищего, который появится у ворот его королевского замка. Принцесса заявила, что лучше уж пусть так, чем эдак, и ушла к себе, хлопнув дверью с такой силой, что у короля корона с макушки слетела и под трон закатилась. Так вот. Сказать-то он сказал, а у самого, как только остыл маленько, принялись на душе кошки скрести. Размером с заморское чудовище слона. С одной стороны - слово королевское дадено, назад не особо возьмешь, а с другой - кто ж своему детищу, пусть и непокорному, судьбы лихой пожелает. Отдал он приказ заставами замок окружить и всех нищих взашей гнать, чтобы ни один к замку не пробрался; мост подъемный, согласно названию, подъемным держать, а сам с вечера сел у окошка грустить и печалиться. Но оно ведь недаром говорится, - утро вечера мудренее, - к утру вспомнил король, что есть у него один приятель закадычный, тоже по случаю король, причем соседнего королевства, который, во-первых, неженатый, а во-вторых, богатый. Вспомнил, и тут же гонца к нему послал. Так, мол, и так, выручай, братец, вишь, оказия со мной какая приключилась. Только на тебя и надежда. Если не ты, - то кто?.. И много еще чего передать велел. Кувшин водой наполнил, соли бросил - это, мол, слезы мои горькие, по причине неразумного поведения. Столько я каждый день проливаю, ну, или почти столько.
Король-сосед не заставил себя долго упрашивать. Трудно сказать, что именно послужило к принятию его решения: то ли затянувшаяся холостяцкая жизнь, то ли желание выручить друга из беды, то ли еще что, но в один прекрасный день он заявился во дворец при полном параде, в раззолоченной карете, сопровождаемый недоумевающей стражей, той самой, которая караулила неправильных нищих.
Король, выдававший принцессу замуж, увидя своего приятеля во всем блеске, несколько ошалел.
– Извини, - говорит, - я, наверное, забыл тебе передать, что непременным условием получения принцессы в жены является, как бы это помягче выразиться, отсутствие каких бы то ни было средств к существованию. А если не помягче, то я обещался выдать ее замуж за первого нищего, который появится у ворот замка. Отгоняю, понимаешь, нежеланных претендентов, а тут ты... такой... такой...
И он помахал в воздухе руками, не зная, как завершить фразу.
– Все в порядке, - рассмеялся его приятель.
– Я прибыл так, как ты меня просил.
Несчастный отец не знал, что и подумать. А потому решил, что друг его попросту спятил.
– Ничего не спятил, - по-прежнему смеется тот.
– Видишь ли, я, как у меня в королевстве у кого-нибудь ребенок рождается, помещаю в соседних королевствах на его имя некоторую сумму в рост. А когда приходит время, он получает скопившуюся сумму на руки. Только и всего. Поэтому в моем королевстве последний нищий одет так же, как я сейчас.
– Вот уже не знал, что ты еще и ростовщик...
– пробормотал ошарашенный король, отец принцессы.
– Сказал бы, я б тебе своих нищих послал десятка два, для примера, как наряжаться надо... Завел у себя порядки, нечего сказать... Так всех соседей можно по миру пустить. Ты же ведь и мое королевство расхищал!
– вдруг осознал он.
– Что же это получается? Я к нему как к другу, дочь за него отдаю, а он, оказывается, меня все эти годы грабил!
После чего, в порыве благородного гнева, набросился на соседнего короля с кулаками и не успокоился до тех пор, пока оба не стали выглядеть так, как в представлении потенциального тестя должны выглядеть нищие - то есть побитые и в рванье.
Тут выяснилось, что пока они спорили и дрались, принцесса убежала со своим тайным возлюбленным - принцем восточного островного королевства. Поженились они на том самом острове, владельцем которого был принц, а поскольку оба с раннего детства отличались повышенным романтизмом, то подались в пираты, добыли множество сокровищ, закопали еще больше кладов, значительно расширили границы острова, жили долго, счастливо и скончались в один день, оставив после себя многочисленное потомство и пиратские карты...