Как стать писателем (2-е изд.)
Шрифт:
По-вашему, откуда все это: три мушкетера, три богатыря, три солдата Киплинга, три медведя, три поросенка?.. Нет, религия здесь ни при чем, даже Троица стала троицей, а не двоицей или четверицей только потому, что безымянный писатель четко понимал этот закон, который я вам выкладываю на блюдечке.
С четверыми уже потруднее, разве что трое мушкетеров с примкнувшим к ним гасконцем. С пятью совсем туго! Думаю, вы мало вспомните героев, где пятеро. Нет, не пятеро персонажей, не надо называть романы Васи Пупыркина, я имею в виду пятерых героев. А уж шестеро… Совет старого крокодила: не умножайте ни героев, ни событий без острой необходимости.
Лучше один эпизод расписать ярко и красочно, чем сказать о трех скороговоркой. Лучше повести одного-двух-трех героев, но описать их всех, наделить жизнью, чем перечислить сотню крутых бойцов, которые будут отличаться только по именам.
Запишем для напоминания себе, любимому:
Не умножайте ни героев, ни события без острой необходимости!
Имена должны быть не только разные, а… очень разные. К примеру, за фамилиями: Ноздрев, Собакевич, Коробочка, Плюшкин, Хлестаков – явно вырисовываются и разные люди. А вот другие примеры: Иванов, Петров, Сидоров, Ерофеев… При всей разности они кажутся одним человеком. Как и – Гордон, Диксон, Рольсон, Пальсен, Ульсон… Или имена каких-то фантастических персонажей: Ультанахбегуэ, Эльтуганхкегеке, Онтакрукегекеза, Куоткугакабе и так далее.
То есть имена должны быть разными даже по визуальному ряду: длине, разным окончаниям, ударениям.
Сошлюсь на классику фантастического жанра: в повести «Страна Багровых туч» действует группа героев: Быков, Юрковский, Даугэ, Крутиков… А теперь сравните с массой романов, где даже фамилии одинаковые, как доски в заборе!
Вывод:
В изображении героев нет мелочей. Все должно работать на их индивидуальность. Внешность, характеры, одежда, даже имена и клички.
Сейчас, как я считаю, для литературы – раздолье, свобода, возможность расцвета, ибо нет самого страшного, что было при прошлом режиме: засилья партаппарата.
Но в то же время литература, потеряв значение единственной оппозиции власти, становится просто одной из… сфер деятельности. А в демократическом обществе в отличие от тоталитарного этих сфер много и вершин тоже много.
Раньше, к примеру, только спортсмены, писатели и дипломаты были «выездными», т.е. могли ездить за рубеж в деловые и творческие поездки, сейчас это доступно всем. Раньше не было таких сфер деятельности, как бизнес, предпринимательство, куда сейчас ушла масса энергичного и талантливого народа, словом, в застойном тихом обществе к литературе волей-неволей было приковано все внимание. Эта была единственная отдушина и для того, чтобы сказать нечто свое, и для того, чтобы услышать иное от очередных откровений генсека.
Советская власть – это высшая точка взлета престижа писателей, их значения. Это высшая точка перевала. Вообще от пещерных времен до коммунистического режима значение литературы только росло. Медленно, неуклонно, однако росло. В наш век уже поняли и признали, что писатели – выше королей, президентов, канцлеров. Теперь мы говорим «Дон Кихот» или «Сервантес» и совсем не представляем, какой король в то время правил Испанией, за что тогда воевали, какие были битвы, в которых Сервантес бывал ранен, а потом и вовсе потерял руку…
Или – Шекспир. Да, Англия тех лет дала Шекспира, это ее вклад, а не династии бесчисленных драчливых королей… Но что сейчас? С точки зрения нормального писателя, привыкшего к поступательному течению жизни, – какой-то обвал!.. Писателей снова перестали уважать!.. Любой лавочник, что торгует перед домом арбузами, уже выше по рангу…
И все-таки смешны стоны об упадке литературы сейчас и попытки сравнивать ее с временами Пушкина и Толстого. Сейчас любой старшеклассник пишет лучше, чем писал Пушкин, но само общество стало другим, и лишь потому, что перестало быть монолитным, грубо раскрашенным в две-три краски, уже никогда-никогда литература не будет пользоваться таким влиянием, как в давние времена Пушкина, Толстого, Бунина.
Тогда на всю Россию была горстка вообще грамотных, которые просто умели читать. А на тех, кто ухитрялся эти слова как-то складно составлять, смотрели, как на колдунов, магов, волшебников. Создавались легенды, что к ним снисходит вдохновение с небес, только так можно писать стихи, прозу… Да и сами литераторы, что с них возьмешь – люди-с! – охотно поддерживали сказочку о своих вдохновлениях, экстазах творчества…
Сейчас пишут все. Не только грамотны все, но и пишут все. Стихи, рассказы, романы. Тут же публикуют в Сети. Записывают на лазерные диски. Понятно, что это не закат литературы, когда умеют и пишут все! Это ее богатство, ее расцвет. Просто всплеска не так видно, потому что еще ярче зацвели и привлекают всеобщее внимание такие необычные для российской земли цветы, как частный бизнес, предпринимательство, компьютерные технологии…
…Была очень короткая ночь, когда рушилось традиционное книгоиздание, разорялись издательства, типографии не знали, кому втюхать никому не нужное оборудование – совсем новое, ультрасовременное, цифровое! – но сейчас-то книг издается и покупается, несмотря на пиратствующих в Сети, во много раз больше, чем покупала и читала «самая читающая страна в мире»!
Просто сейчас в богатом, развитом обществе очень много вершин, и вершина литературы сейчас не единственная, как было в давние времена, а одна из…
Ну, не знаю, в самом ли деле лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе?
Можно сказать проще: для всякого рода халтурщиков – упадок, а для честных авторов – подъем, да еще какой подъем! Да, и в этих условиях еще есть халтурка, но уже совсем мизер в сравнении…
Еще десять лет назад это было однозначно – отвратительно. Потому в первом издании «Как стать писателем» этому вопросу уделялось внимания больше, было и полемического яда больше.
Сейчас противники сломлены, растоптаны, рассеяны, а уцелевшие погавкивают из темных углов интернетовских форумов, уже укрывшись под никами.
То есть полная победа, но на всякий случай закрепим для нового стаза писателей, чтобы, не дай бог, не было даже временного помрачения.
Есть тип людей, что автоматически выступают против любых новаций. Не буду говорить про древние времена, но, когда я перешел на пишущую машинку, многие из пишущих товарищей гневно осуждали меня, ведь при печатании теряется… ну вы знаете, что можно наговорить! Когда появились первые персоналки и я в девяностом приобрел двушку, все считали меня совсем уж пропащим: как можно печатать на компьютере?