Как стать писателем… в наше время
Шрифт:
Конечно, при чем здесь наша Россия?… Так и на Западе, все верно. Более того, там этих лауреатишек еще больше. Там те же фирмы, общества, фонды, кружки, движения… И все остервенело бьются за расширение, за сферу влияния. А брошенная со стола феодала кость шуту… ладно, барду, – способна еще как повысить рейтинг феодала за счет благодарственной песни сытого певца!..
Сформулируем так: всякий, кто принимает орден или лавровый венок, записывается в челядь того, кто бросает эту кость. Даже если вам лавровый венок вручают от имени некого общества, чистого и незапятнанного… Предположим невероятное, что это общество никем тайно не финансируется и не контролируется. Оно
Самое главное, самое важное, вы – творцы! Вы важнее, в миллионы раз важнее всех этих президентов и канцлеров, что будут вручать ордена!.. Вы – сердце человечества, а сердце важнее, чем даже мозг, ибо сердце приказывает, а мозг лишь придумывает, как лучше это выполнить.
Не записывайтесь в челядь даже очень знатных! Не нужно, вы сами – боги!
Осознайте свою мощь и не пищите мышиными голосами!
Да, вы – писатели, владыки этого мира. Это только простой люд все еще по старине считает вершителями судеб президентов, канцлеров, даже королеву, папу римского и прочих коронованных или избранных, ха-ха, всенародным голосованием плебса, что за panem at cirzenses проголосует хоть за козу в президентском кресле.
Вы давно показали свою мощь. К примеру, пару сот лет один из вас написал пьесу «Овечий источник», в которой феодал принуждает крепостную к исполнению ею обязанности первой брачной ночи. Разгневанные зрители сразу после премьеры пьесы разгромили имение ближайших аристократов, а потом пошли жечь их и дальше по стране, вешать, громить и вообще изничтожать как класс. Восстание не затихло, как ожидалось, ширилось и в конце концов привело к полной ликвидации того, что называем феодальными привилегиями.
Но и тот случай не научил относиться к писателям с достаточным почтением. Или осторожностью. Наверное, потому, что в массе своей писатели – достаточно тупые и недалекие твари, а нормальный человек судит по одному обо всех. Это, собственно, верно, но писатели – исключение. Ни один человек не может быть сильнее другого втрое или впятеро, а вот писатель может быть сильнее остальных своих собратьев, вместе взятых, в сто тысяч раз, в миллионы, в неизмеримое количество раз.
Меня лично ни одна из премий не впечатляет, а сам я давно и твердо отказался от любых премий. Дело в том, что даже самая престижная, элитнейшая из премий давно служит политике. Ладно, оставим подозрения, что члены присудителей куплены-перекуплены, как радостно подтвердит обыватель, он везде видит подкуп. Предположим, что там только честнейшие и добродетельнейшие мужи, радеющие о человечестве. Вот перебрали они лучших литераторов-социологов и собрались присудить премию…
И тут один из них… предположим, что без подсказки извне, хлопает себя по лбу и говорит: братцы, да что ж делаем? Третий раз подряд присуждаем европейцу! А ему: при чем тут европеец или не европеец? К тому же в позапрошлый раз получил испанец, в прошлый – англичанин, а сейчас дадим французу…
А тот, умный, кричит: да вы что, не понимаете, что таким образом мы льем воду на мельницу фашиствующих молодчиков, что тут же завопят о превосходстве белой расы? Нет, надо дать негру. Да не просто негру, а негру из самой Африки, чтобы поддержать этот черный-пречерный континент. Ему промямлят, что в Африке и литературы нет, как и науки, но тот возразит твердо, что такой ерундой можно поступиться ради великой идеи равенства рас, религий и народов. То есть во имя торжества общечеловеческих ценностей! И хрен с нею, справедливостью.
Торжество общечеловеческих ценностей требует на окровавленный алтарь эти крохотные ничтожные жертвы, как честность или справедливость… которые давно уже надо стереть в порошок и забыть о них!
Любому стоит просто взглянуть на списки лауреатов… Я бы сказал, что дело СССР живет и побеждает: мне в те времена однажды отказали в одном издательстве, мол, география перекошена, надо выправить. На мой вопрос, что это такое, мне объяснили, что слишком много было опубликовано из Харькова, вообще украинцев, надо опубликовать столько же текстов из Якутии… Не важно, есть там писатели или нет. Хоть кого-то. А потом еще и дать премию. Чтоб все видели: для советской власти нет любимых или нелюбимых регионов!
Если вы чего-то стоите, то вам не нужны все эти смешные звания и премии.
Время, место, погода, где происходит…
Вот сейчас вспомнил, что не сказал такую важнейшую вещь для любого автора, будь он начинающим или великим мастером: о времени и действии!
Обычно в голову приходит какой-то момент из будущей вещи, какая-то прекрасная идея, которую автор спешит запечатлеть, пока еще свежа, пока не стерлась, ибо завтра покажется уже не такой яркой, а через неделю для самого будет выглядеть неинтересной. И он записывает ее в виде самой идеи или же в виде сжатого диалога, что уже есть художественная ткань.
Чаще всего это вот, записанное по горячим следам, выглядит достаточно свежо, ярко, в таком виде и просится в произведение. В редких случаях в самом деле можно в таком виде, но и в этом случае начинается долгая и обязательная работа по оформлению.
Что это такое? В отличие от фильма, где сразу же появляется как герой, как и вся окружающая его обстановка, в тексте этого нет. Там – черные значки, именуемые буковками. В фильме герой еще не раскрыл рот, а мы уже видим: самец он или нет, молодой или старый, мелкий или крупняк, одет или так себе, хорош или ничего особенного…
Так же видим в самым мельчайших подробностях, зачастую излишних, где происходит действие: в помещении, на открытом воздухе, в летящем самолете, под водой или в пещере.
Конечно, почти всегда сразу же видим, зима или лето, ночь или день и прочие обязательные мелочи. В тексте это не возникает автоматически, как перед объективом телекамеры, потому вы постоянно должны помнить о таких мелочах, как весь окружающий ваших героев мир.
Признайтесь, вам тоже нередко встречались тексты, не только в Интернете, где можно встретить абсолютно все, но и в бумажных книгах, вроде бы прошедших строгий отбор в лице редакторов и корректоров, где герои беседуют, спорят, волнуются, а вы все еще не можете себе представить ни самих героев, ни обстановку: то ли они сидят за столом в кафе, то ли едут в троллейбусе, то ли бредут по снегам Антарктиды?
В старину этому придавалось столь большое значение, что Тургенев и авторы его эпохи заполняли первые страницы описанием погоды и места действия, постепенно-постепенно приближая к героям. То есть сперва погоду и описание края. Потом вдали замечали крышу усадьбы, приближались, продолжая ее рассматривать, как бы наезд телеоператора для более крупного плана, затем все крупнее и крупнее веранда, в кресле сидит человек. Все ближе и ближе, видна его фигура, подробное описание фигуры, одежды, позы, наконец крупным планом лицо, двигающиеся губы, речь…