Как стать писателем… в наше время
Шрифт:
Фидошники предают анафеме роман, над которым рыдали, потому что у героя меч с двумя выступами на рукояти, а по историческим данным в это время ковали мечи с тремя выступами!!! Все, он дурак. Ничтожество, его читать не стоит, его книги стоит предать осмеянию, а из рейтингов убрать вовсе. Вот такие старички в юных телах, вот такой выверт советской эпохи с ее дикими требованиями. Эксперт – это существо, которое перестало мыслить, ибо оно знает!
Я остановился на них, по-своему милых и хороших ребятах, действительно знающих фэнтези как никто другой, но оценивающих как-то странно, потому что если ориентироваться на их рейтинги, то наверняка сразу задушить в себе писателя. А какой-то начинающий начнет ориентироваться,
Ваша задача – тревожить сердца. Чтобы человек ударился в слезы: как я мог жить свиньей? Вот с сегодняшнего дня стану совсем хорошим, праведным, начну старушек переводить через улицу! Даже если очень упираются. А точным описанием закалки меча, седла, географически верным описанием излучины реки – нет, сердца не встревожите. Справочник все равно круче!
Ваша задача: волновать сердца, исторгать слезы, делать людей лучше и чище. Взволнуете ли техническим справочником?
Что можно в произведении, а чего нельзя
Все сказанное применимо к любой художественной литературе. Если кто сгорает от нетерпения услышать именно о фантастике, единственном литжанре, заслуживающем внимания, то начнем, только очень коротко, в одном абзаце, опять же с базы. Годиков в три-пять человечек начинает рисовать, в четырнадцать – сочинять стихи, в двадцать – писать рассказики, в двадцать пять-тридцать – фантастику. Конечно, плюс-минус небольшое количество лет.
Замечено, что у творческого человека сперва начинает работать воображение, потом – сердце (ах, стихи!), потом мозги, а для перехода в стаз фантаста требуются уже очень хорошие мозги, способные не только думать, но и создавать миры, генерировать философские идеи. Конечно, не все дорастают до высшего стаза, большинство остается в простой прозе, еще больше – всего лишь в поэтах или художниках, но мы-то высшая раса, верно?
Тут, полагаю, никто не станет спорить, это же ясно, только мы, пишущие фантастику, – арийцы, все остальные – низшая раса, вне зависимости от национальности, расы, партийности, сексуальной ориентации и принадлежности к эльфам, гномам или паладинам.
Редакторов, которые говорили бы, что можно, что нельзя – уже нет. Но полная свобода от всех правил тоже чревата. Новичок, ошалев от свободы, пихает в свой роман, а то и в крохотный рассказик, пришельцев из космоса, динозавров, мутантов, хренонавтов, сумасшедшего профессора и умных роботов… и вообще все, о чем успел услышать хотя бы краем уха. Получается редкая дрянь, вкусив которой, даже читатель не всегда поймет, что же не нравится. Ведь вроде бы круто, а из бластеров палят даже динозавры и тараканы!..
Уэллс вошел в классику еще потому, что в каждой вещи было одно-единственное фантастическое допущение. «Человек-невидимка» – приключение ставшего невидимым в привычном реальном английском городке. «Война миров» – марсиане высаживаются в Англии… и все. Больше фантастичных допущений нет. Дальше страшная реальность. И так в каждом романе, рассказе, повести.
Нет такого, чтобы в одной вещи, пусть преогромной, встретились динозавры и пришельцы из космоса, звездолетчики и франкенштейны. Зато одно-единственное допущение позволяет обыграть его со всех сторон, показать свой класс. Яркое цыганское платье не бывает стильным. Уже потому, что слишком яркое, пестрое…
История развития человечества – история запретов. Не позволяя себе делать то или другое, человек выдавливал из себя животное. Не позволяя себе пихать в роман все, что душа просит, человек из любителя, пишущего «для себя», превращается в профессионала.
Никто вас не держит за руки, вы можете пихать в свои произведения все. Потому вам хуже всех – вы должны хватать себя за руки сами.
Огонь, вода и… самое трудное, медные трубы
Может быть, это и не стоило бы начинающим… но ведь не зря говорится – береги честь смолоду? Давайте проскочим через эти нелегкие будни, когда пишете, конечно же, замечательные книги, а всякое тупье отказывает в доступе к большим тиражам, когда заставляют переделывать, иначе в работу не берут вовсе, когда публика та-а-а-ак медленно привыкает к вашей гениальности, а вам самому это давно ясно…
Но вот это поняли самые сметливые, потом поняли и все тупые. Вы прошли огонь и воду, все вытерпели, вынесли, и – наконец-то! – пришла слава. Со всех сторон бегут женщины, ради которых все и делается, президент предлагает орден Спасителя Отечества, академия искусств приглашает нагнуть выю под лавровый венок, пионеры несут красный галстук, а монархисты предлагают вам титул потомственного дворянина… нет, сразу князя.
Огонь и воду вы прошли, начинается испытание медными трубами! Увы, я что-то не вижу, чтобы хоть один наш писатель его прошел… Во всяком случае, сразу вот так припомнить не могу. В голову лезут всякие там… ладно, не будем показывать пальцем, вы сами их прекрасно знаете, этих гениев, целующих руку Власти в обмен за орден! А вот человека сразу так с ходу вспомнить не могу. Ладно, вполне возможно, что им будете именно вы.
Основным Заповедям Творца практически никто не следует. Если кто и следует, хотя, повторяю, я таких не могу вспомнить… то разве что инстинктивно. Первая заповедь: самая трудная, просто немыслимо трудная: творящий не должен принимать наград! Ни официальных из рук властей, ибо тем самым становится им на службу, а служивый писатель – это, знаете ли… ни даже из рук общественных комитетов, клубов, фондов.
Дело не только в том, что все кем-то да контролируются. Все равно эти группки собираются по интересам. Получив премию из рук кружка по защите бабочек, уже неловко сказать, что гусеницы грызут листья и наносят урон садам! Если взять из рук Нобелевского комитета… ну, настоящего творца обязательно бы смутило море крови, пролитое динамитом, на крохи от продажи которого учреждена эта премия!
Конечно, обидно смотреть, как щеголяют в орденах и медалях молодые и старые брежневы, вот и берут сами. Но на свете есть и другая награда! Об этих, премияносцах, спрашивают с недоумением: «Как ему удалось получить это звание? Не иначе как в родне с таким-то, или же его ставит креветкой такой-то, а этот такой-то главный в их тайной распределиловке…» Лучше, если будут удивленно спрашивать: «Как, вы все еще не лауреат?», а властям будут писать письма, требующие присвоить вам хотя бы звание Героя Человечества. Сейчас заря Нового Мира.
В старом хорошо бы оставить и эту дикость, когда князек или просто атаман шайки милостиво одаривает из награбленного своих разбойников и своих шутов, что сумели угодить подхалимажем или развеселой песней. Не важно, как называется теперь этот князек: президент, премьер или глава фонда, как шаман все равно шаман, если даже переименовался в папу римского, верховного муфтия, патриарха или архиепископа.
Где сверхлауреаты, герои, лавроносцы советской системы?… Всяк увидел их подлинную цену. Впрочем, видели и тогда. Как видят подлинную цену и нынешним лауреатам, лауреатикам и лауреатишкам – им несть числа. Каждая фирма, кружок, печатное издание плодит своих самых замечательных, самых талантливых, заодно сбывая лохам их нетленные труды.