Как стать писателем… в наше время
Шрифт:
В литературе, как нигде, верно правило: если же кто сказал слова добрые и правдивые, но его не услышали – значит, он и не сказал их. Так, кажется, сказал Шукшин, тем самым обращая внимание на то, как сказаны слова «добрые и правдивые». И как вообще надо говорить слова, ведь они у нас вообще все «добрые и правдивые», по принципу: кто победил, тот и добрый.
Для того чтобы даже показать ярче и по-новому «борьбу Добра и Зла» (что, уже и вам смешно?), лучше всего найти новые незатертые темы.
Любой материал сдается! И любые нехоженые дороги.
Совсем коротко…
Паскаль заявил однажды: только кончая задуманное сочинение, мы уясняем себе, с чего нам следовало его начать. Что ж, для автора-профессионала это только повод вернуться и переписать задуманное, на то он и профи, а для новичка это толчок к малодушию и трусливенькому желанию все же поскорее отнести рукопись в издательство, а там как-то пробить, просунуть, протолкнуть…
Что могу сказать? Только: лучше журавль завтра, чем синица сегодня.
Что такое «снижение образа»? Зачем оно?
От предыдущей темы до следующей: о снижении образа – рукой подать. Да, именно так: снижение образа! Безукоризненный человек, признаемся честно, не только неинтересен, но и чуточку противен. Даже подсознательно враждебен. Все-таки мы сами не идеальные, потому все идеальное нам как укор. Другое дело – вывалянный в грязи герой!
Одно удовольствие смотреть на великого господина N… или товарища Н, который, чтобы господин Бивис не чувствовал себя обойденным, идет пьяный в стельку, орет похабные песни! Это нам как бальзам по сердцу: а мы не такие, мы лучше!
В литературе это давно подмечено. Профессионал, преодолевая естественное желание сделать героя идеальным красавцем, дает ему какие-то отрицательные черточки. Понятно, ме-е-е-елкие, но все же приятно, приятно.
В 60-х появился даже термин – «небритый герой». Снова зазвучала «Бригантина», на экранах и страницах замелькали благородные пираты, авантюристы, а гимном стало: «Слова их порою грубы, но лучшие в мире книги они в рюкзаках хранят».
Итак, снижение образца как литературный прием. Призванный обеспечить более тесный контакт с читающим, обеспечить сопереживание. Вроде бы арифметика… даже детский сад. Но за быстрым успехом, в погоне за популярностью у простого, даже очень-очень простого читателя… чтобы не назвать его настоящим именем, мы сами снижаем и уровень всей цивилизации. Ведь парадокс в том, что технический уровень все еще растет, а моральный стержень сгнил, вот-вот рухнет. И тогда коллапс будет… гм… немалым.
Потому пора бы перестать идти на поводу самого тупенького братка и выдавать шадэвры о герое, который встал вот на путь Зла, такой вон крутой и мочит всяких рыцарей, насилует девственниц, выпускает на волю волков и драконов, поджигает поля, мочится на улице, убегает с уроков, разрисовывает стены матерными словами…
Не перегибайте с этим самым снижением образа! Это может вызвать только кратковременный интерес, потом от вас начнут отворачиваться. Весьма брезгливо.
Что с нашей психикой? Почему такой странный вывих?
Помните, однажды жена парфюмера при появлении мужа спрятала дружка в шкаф. Всю ночь просидел бедняга, окутанный запахами изысканнейших духов… А когда муж утром отбыл на работу, жена отперла шкаф… несчастный слабым голосом попросил: скорее, скорее дай понюхать дерьма!..
У нас литература все семьдесят лет сидела в запертом шкафу, но вот советская власть ушла, а она, переевшая сладкого, перенюхавшая шанели, жадно и самозабвенно ринулась с головой в запретное ранее дерьмо! И чего только не выплеснулось на страницы, на экран, на полотно… Бр-р-р… И все это жадно поглощалось теми, кто доселе сидел на сладком. Жадно и много.
И хотя сейчас всю нашу дурь и все наши промахи принято валить на советскую власть, это так удобно, когда не мы виноваты, а тот, кто даже не в состоянии оправдаться, но, если честно, не советская власть виновата.
Ну, не можем сидеть только на сладком! При виде хрустальных дворцов Чернышевского так и хочется «а-ля Достоевский» швырять в их сверкающие стены из грязных подвалов булыжники. И чисто русский характер ни при чем. Это везде. Вот включил телевизор, а там снова показ «Трех мушкетеров», выключил, но успел ощутить симпатию к главному герою, хотя умом понимаю, что вообще-то это бездельник и дурак. Половозрелый дурак с умом десятилетнего мальчишки. Но – сочувствую. Свой. Ну, главному всегда сочувствуешь, так как обычно ассоциируешь себя и свои интересы с ним. Вообще сочувствуешь первому, кто появляется, потому главного надо выводить на сцену всегда раньше его противников. Но здесь не только это…
А вспомните дурацкую сцену, где он вытаскивает шпагу супротив Атоса, Портоса, Арамиса. И если бы не полиция, то эти, не признающие законности и порядка люди перебили бы друг друга. Или если бы полиция появилась чуть позже. Ну а так эти люди… у бандитов свой кодекс чести и свои, понятно, интересы – сразу же объединились и дали отпор полиции, убив семерых, если не ошибаюсь. Семерых честных и законопослушных граждан, которые всего лишь выполняли свой долг, охраняли город мирных граждан и их детишек с невинными слезинками. А наш молодой бандит сумел даже серьезно ранить самого крутого Уокера!
Трое мушкетеров – братки, бандиты, которые оказали сопротивление полиции и даже не были за это повешены. Все верно. Соглашаясь с этой непривычной, но глубоко верной трактовкой, я должен буду по инерции согласиться и с выводами… Интересно, что дальше.
Ну и где ваши симпатии? На чьей стороне? Увы, наверняка на стороне бандитов. У нас настолько глубоко заложен инстинкт неприятия порядка, законности, дисциплины, учебы, что Робин Гуда всегда считали лучше его противника, шерифа. Пугачев ходил в народных героях, а сейчас, когда пришла свобода от всего, когда на экраны и прилавки книжных магазинов наконец-то выплеснулась вся та грязь из наших душ, которой раньше стеснялись, когда жизнь проституток, мафиози, наемных киллеров стали изображать намного красивее, романтичнее и престижнее, чем жизнь ученых, изобретателей, просто честных и добропорядочных людей, то… мы оказались к этому готовы!