Как убили Юлю
Шрифт:
– Маргарита Львовна, я Вас прошу, давайте без нервов, – сказала Юля, подходя к пенсионерке и беря её за руку. Та выглядела совсем уж дурно: теперь побледнела и с непонимающим видом оглядывалась по сторонам. – У Вас же давление… Пожалуйста, успокойтесь. Пойдёмте к Вам, померим.
Юля взяла её под руку и медленно повела вверх по лестнице, к её квартире. Котов же стоял рядом с дверью, глядя на синюю краску, расплёсканную везде, на лужу, что собралась вонючим синим пятном.
«Расплескалась синева», – бессвязно подумала Юля Викторовна.
– Привет, Степан.
Степан посмотрел на неё. В глубине его тёмных глаз отразилось столько печали, что у Юлии сжалось сердце. Его бледное лицо с недельной щетиной напоминало собой маску из старой жевательной резинки. Под левым глазом у парня виднелся неглубокий шрам.
«Осколок попал?»
Губы его мучительно задрожали, прежде чем он смог выдавить из себя первый звук.
– П-п-п-ривет, Юля. Ч-чем от-т-тмыть, п-п-под-дскажешь?
Юле подумалось, что у него уходит крайне много усилий, чтобы сказать хоть одно слово.
– Ацетоном попробуй. И вообще, я думаю, надо звонить участковому. Пусть разбирается с этой девкой.
Маргарита Львовна посмотрела на неё с выражением крайнего снисхождения. Юля даже почувствовала себя законченной дурочкой.
– Надежды на него нет…
– Ну, оставлять это просто так нельзя всё равно.
Они вошли в квартирку, оставив обладателя шрама и тельняшки таращиться на дверь и искать решение. Их встретила Тося – выскочила и принялась вилять хвостом. Юля поразилась тому, как же тепло и солнечно в их небольшой квартирке – простая прихожая с поношенной обувью, постукивающие часы на кухне, мерный гул старого холодильника, который был ещё старше, чем сама Юлия. Само время здесь остановилось, передало привет из прошлого…
За исключением огромной кувалды с красной ручкой, безобразно и неуместно стоявшей в углу прихожей.
– Давайте я Вам помогу.
Она приняла у старушки пальто и, открыв серенький шкафчик, аккуратно повесила его на свободную вешалку. Здесь пахло нафталином. Потом она провела Маргариту Львовну на кухню и усадила на коричневый стул – грубый и простой.
– Где у Вас аппарат?
– В нижней столешнице.
Юля послушно прошла к кухонному белому шкафчику, громоздко затесавшемуся между холодильником и плиткой. Сначала она открыла не ту столешницу, и перед её взглядом предстало обилие упаковок от лекарств. И от боли, и от кашля, и, несомненно, от высокого давления. Затем открыла другой и увидела тонометр – старый, механический, который надо было качать рукой. Таким она уже тысячу лет не пользовалась.
– Закатывайте рукав.
Маргарита Львовна, одетая в фиолетовую кофту, украшенную нелепой брошью на груди, принялась выполнять команду, обнажая худую белую руку, пронзённую тонкими нитями вен и изгрызанную морщинами. Юля аккуратно натянула манжету и застегнула её. Принялась качать.
«Таблетки от давления пить вредно, – вспомнилась ей какая-то лекция, на которую она наткнулась в интернете. – Это приводит к инсульту. Знаете, почему?! Потому что организм, повышая давление в критические моменты, отправляет в мозг кислород. А таблетки против высокого давления запрещают ему это делать. И получается, что мозг остаётся без кислорода. Понимаете?! А в перспективе – чем это грозит? Чем?»
Тонометр зашипел и показал значение ещё побольше ста семидесяти.
– Ужас, очень высокое, – покачала головой Юлия Викторовна. – Я вроде бы Вам прописывала «Эналаприл». Пьёте?
– Пью, – кивнула пенсионерка и хрипло вздохнула, даже с каким-то отчаянием. – Только не поможет мне это.
Юля взяла её за руку – за сухие и истощённые временем пальцы.
– Почему?
– Я переживаю за Стёпу. Ему и так несладко. А тут ещё эта… Припадочная заявилась. Она ему жизни не даст.
– Надо звонить участковому… – мягко напомнила Юля и посмотрела пенсионерке прямо в карие глаза, наполненные надеждой и слезами. Часы продолжали мерно тикать, а холодильник – гудеть. Даже Степан Котов продолжал шуршать на лестничной площадке, вероятно, оттирая краску. Или пытаясь это сделать.
– Я знаю Корякинцева. Сколько тут живу, столько и знаю. Ну, придёт, скажет «пишите заявление». А у меня сердце… И нервы.
Юля помолчала.
– Так Вы хотите с ней… Полюбовно договориться?
Пенсионерка скривилась, будто ей дали съесть целый лимон. Или сырую картошку.
– Я просто хочу, чтобы она от нас отстала. Пусть он поговорит с ней.
Терапевт посмотрела по сторонам, понимая, к чему идёт этот диалог.
– А почему Вы сами не можете? Или не хотите?
– Да было дело… Ругались мы с Корякинцевым одно время. Ну, я… И просить у него помощи теперь… Не поможет он мне. Во всяком случае, если я попрошу.
Юля выдохнула.
– Ну, мне кажется, Вы преувеличиваете. Не будет же он таким… Злопамятным.
Очередь выдыхать настала для Маргариты Львовны.
– Конечно, я всё понимаю. Зачем тебе мои проблемы. У тебя, наверное, своих хватает.
Она попыталась подняться со стула, её резко качнуло, она ойкнула.
– Осторожно! – воскликнула Юля и вцепилась ей в руку.
Степан Котов появился внезапно – чуть ли не за три секунды. Лицо его ожило – необычайное волнение выплеснулось на нём румянцем.
– Хорошо, Маргарита Львовна. Только ради вас со Стёпой… Знаете номер его?
Корякинцев, к большому удивлению, воспринял всё с интересом и пообещал, что вечером обязательно заедет для воспитательной беседы с этой оторвой. Он передавал привет Маргарите Львовне и желал ей крепкого здоровья, а кроме этого, ещё и самому Степану Александровичу, потому что только на таких мужиках всё и…
Юля, спускаясь к себе, никак не могла понять, как она оказалась невольной участницей этого конфликта.
«Надеюсь, эта полудурочная не подкараулит меня на улице и не пырнёт отвёрткой…»
Или не ударит молотком.
Холодный пот опять выступил у неё на лбу. Открыв дверь своей квартиры, она почти что физически ощутила, что за ней кто-то наблюдает, сжимая в руках большой молоток. И только ждёт, чтобы пустить его в ход.
К счастью, это состояние длилось не так и долго, и она нашла в себе силы пойти готовить обед – скоро должен был вернуться из школы её боец. Кровиночка, отпочковавшаяся от неё тринадцать лет назад, всё больше напоминавшая её бывшего мужа. Оставалось надеяться, что сегодня обойдётся без мордобоя.