Как убить президента или двойной футляр для фортепиано

Эс Эйч Жан

Макс был ему под стать: всеохватывающая память (на факты, даты, лица), способность к анализу, железная логика, какой-то дар свыше решать в уме задачи на четырехзначные цифры открывали перед ним любые дороги в математике, но он в этой области человеческой деятельности добился только звания международного мастера по шахматам в шестнадцать лет и, когда был в форме, мог вслепую обыграть девятерых сильных шахматистов.

Настоящей страстью Макса была древняя история. Еще студентом он побывал на археологических раскопках в Египте, Израиле, Италии. Это входило как раз в круг его интересов – временной срез от зарождения христианства и до заката

Римской империи. Особенно его увлекала так называемая запретная археология. Ведь далеко не всё, что находят археологи, выносится на обозрение публики; их открытия часто разбивают былые представления об истории и путях, которые прошло человечество. А это, считают ученые, опасно, когда разрушается проделанная столетиями работа. Ведь история – это не восстановленная по крупицам реальность, а только предложенный кем-то сценарий. Другое дело право, оно все-таки опирается на факты. Хотя и там закон часто не более чем его трактовка. У Фемиды, как известно, глаза завязаны, она может только слушать, увидеть ей не дано.

В этой паре Гратон – Парао, несмотря на таланты первого, Макс был лидером. Невысокого роста, коренастый, с открытым большим лбом, на который спадала ровная, как прочерченная по лекалу, челка. Глаза черные, пронзительные. Выдержать его взгляд могли немногие. Казалось, что он проникал насквозь и видел всю суть человека. Его походка, чеканная, с отмашкой рукой, гордая постановка головы, разворот плеч вполне соответствовали бы какому-нибудь римскому патрицию или даже самому цезарю, но никак не гармонировали с ролью защитника на суде.

Отец Макса принадлежал к племенной аристократии Аравийского полуострова: автогонщик, киноактер – играл в голливудских фильмах разных восточных магов и арабских шейхов, а мать была итальянкой из семьи князей Сфорца. Родители погибли, когда он был еще ребенком. Ехали в Монако на спортивном «феррари» 1962 года, за рулем был отец. Была дождливая зима. Автомобиль упал с обрыва. Макса воспитывала родная сестра матери, католичка. Он ходил с ней почти каждое воскресенье в церковь, причащался в положенные дни, но в душе считал себя все-таки магометанином, хотя и не выполнял мусульманских заветов. Впрочем, один завет все-таки выполнял. В пятницу – священный для мусульман день – джума – они с Гратоном работали бесплатно с девяти утра и до девяти вечера. Оттого и репутацию заработали в криминальном мире «Good Boys»(«правильные пацаны». Мафия ведь тоже ценит благородство. Однажды из машины Макса пропал дипломат с документами. Его украли. А утром следующего дня тот же дипломат вновь лежал в машине, а сверху была записка: «Извините ошибочка вышла».

На одного пятничного клиента отводилось сорок минут. И у Гратона, и у Парао в кабинете сидело по два секретаря, которые молниеносно все записывали. Каждые шесть часов секретари менялись. Это было сделано специально, во избежание ошибок. Беднота занимала очередь к ним еще с ночи.

Зато в субботу они отсыпались до обеда. Макс мог спать подряд шестнадцать часов, он как будто проваливался куда-то в пропасть. Ему снились тягучие, как паутина, сны, но, просыпаясь, он ничего не помнил, кроме лица женщины – красивой, с бронзовым стройным телом, глаза ее были подкрашены яркой краской, но не так, как это делают современные женщины: у той, из сна, под глазами были багряные широкие полосы.

– Ты говоришь, полковник Никума сослался на Форвайтера? – уточнил Гратон.

– Да, и ждет нас для разговора в «Ротонде»

–

Не могу о Форвайтере вспоминать без омерзения – грязный, совершенно невоспитанный тип. И приятель его, наверно, такой же!

– За тот гонорар, что нам заплатил Джек Форвайтер, я готов простить его чавканья за обедом и сопения, – улыбнулся Макс. – Главное, сесть от него подальше, чтобы он не обрызгал жиром в ресторане.

– Ты думаешь, он тоже придет в «Ротонду»

– Мне кажется, да, – Макс снял телефонную трубку, собираясь звонить. – Дела у них, похоже, общие.

– Тогда извини, я, пожалуй, не пойду с тобой, – вскинул брови Гратон. – Разберу неотложные папки – вон их сколько скопилось, – он показал рукой на пыльные залежи. – Потерпи эти отрыжки толстого джентльмена сам.

– Нет, ты мне нужен завтра. Интуиция мне подсказывает, что дело очень важное для нас обоих. А интуиция меня обычно не подводит.

На следующий день, ровно в 20:00 адвокаты вошли в ресторан «Ротонда» Пройдя зимний сад и окинув взглядом немногочисленных посетителей, Макс обратился к метрдотелю:

– Меня должны здесь ждать. Меня зовут Макс Парао.

– Да, конечно, вот тот господин, – распорядитель показал куда-то вглубь.

Навстречу Максу поднялся подтянутый, чуть выше среднего роста, плотного телосложения мужчина с короткой стрижкой седеющих волос. Он был одет в офицерский мундир с «фламинго»на лацканах. Лицо его было загорелым. Взгляд свинцовый, как у человека, злоупотребляющего алкоголем. Он немного щурил глаза, как будто защищался не то от ветра, не то от солнца. Он протянул Максу руку. Макс успел заметить, что указательный палец его правой руки имел характерные признаки того, что человек очень часто пользуется огнестрельным оружием.

«Нештабной»– мелькнуло на мгновенье. Шрам чуть ниже левого виска завершал его внешний облик.

– Господин Парао, разрешите представиться… Эндрю Никума, полковник спецподразделения десантников. А господина Форвайтера, надеюсь, вам представлять не надо.

Массивный человек, на котором буквально расползался дорогой костюм, с трудом встал со стула и молча пожал руку сначала Максу, потом Гратону.

– А это, господин полковник, мой напарник, о котором я вам говорил по телефону.

Гратон протянул руку полковнику.

На столе стояла начатая бутылка виски «Джонни Уокер»с черной наклейкой, два стакана с толстым дном – old glass, две фарфоровые тарелки цвета бледного желтка с изображением ротонды, салат из трюфелей и серебряная кастрюлька с черепаховым супом. Полковник с Форвайтером, похоже, уже начали обедать, не дожидаясь прихода адвокатов.

Гратон подумал «Невоспитанные ублюдки!»

–Пожалуйста, меню.

Официант протянул папку в красной коже. Макс заказал почки в шампанском, русской черной икры, салат из пекинской капусты, копченого угря и апельсиновый сок. Ив взял устрицы, лягушачьи лапки в чесночном креме и жареную кефаль в соусе из земляной вишни.

– Может, выпьем за знакомство? – предложил полковник.

– Спасибо, я не пью.

– Никогда?

– Я мусульманин, – немного раздраженно ответил Макс.

Никума улыбнулся:

–А вы, господин Гратон?

– Да, пожалуй, я выпью. Только не виски, а вина. Официант, принесите бокал «божоле»

– Ну, хоть так! Оттуда, откуда я приехал, без выпивки никак. Ваше здоровье!

Полковник заглотнул полстакана виски залпом.

– Где же то место, где так нужно пить? – спросил Макс.