Как укротить леди
Шрифт:
Николь снова сглотнула слезы. Эдак она скоро превратится в настоящую плаксу. Она попыталась найти ответ, но произнесла только:
– Он так меня злит!
– Да, ты уже говорила. А теперь тебе нужно понять, в чем тут причина. Согласна?
Глава 8
Лукас, заснувший только перед рассветом, в семь уже вынужден был встать. Он подумал, не отправить ли Николь записку с просьбой отложить прогулку, но это было бы неучтиво: она наверняка успела позавтракать, одеться
Красивая гнедая кобыла под дамским седлом срывала на груме свое нетерпение, когда Лукас прибыл на четырехлетнем черном жеребце, отличающемся капризным норовом, которого он приобрел неделю назад на аукционе чистокровных лошадей «Таттер-соллс», где проигравшийся в карты сэр Генри Уоллес распродавал свою конюшню. За ним следовал верхом его грум.
Жеребец носил грозную кличку Гром и как будто понимал ее смысл – он немедленно попытался завязать знакомство с кобылой, словно желая проверить, кто здесь хозяин – конь или наездник.
И, разумеется – ибо в последнее время все оборачивалось против Лукаса, – Гром проявил свой норов именно в тот момент, когда из дверей Ашерст-Мэннор появилась Николь.
Лукасу все-таки удалось обуздать лошадь, но лишь после того, как Гром еще раз встал на дыбы и закружился на месте, словно красуясь перед кобылой.
Когда один из здешних грумов отряхнул от пыли и подал Лукасу его шляпу, Николь крикнула:
– Я могу попросить, чтобы для вас оседлали Дейзи, Лидину кобылу, если вам трудно справляться с этим красавчиком. Дейзи смирная кобыла, она и мухи не обидит.
Грум, ожидавший благодарности за свою услугу, фыркнул от смеха и отступил назад, поняв, что чаевых ему не видать.
– Вы слишком добры, леди Николь, – поблагодарил Лукас, глядя, как она с грацией олененка спускается по мраморной лестнице.
– Нет, что вы, я вовсе не добрая. Просто я люблю посмеяться, – ответила она, подойдя к жеребцу с морковкой в руке, затянутой в перчатку. – Какой он большой! Как его зовут?
– Гром и Молния, – неохотно назвал Лукас полное имя жеребца. – Я познакомился с ним только на прошлой неделе и с тех пор пытаюсь придумать ему более симпатичную кличку.
– Хорошо бы. Бедняга! Ну, иди сюда, мой красавчик!
Она протянула ему ладонь, на которой лежала морковка, и Гром осторожно взял ее губами, поразив грума Бэсингстока, которого он только вчера здорово куснул. Затем она погладила его по лбу, украшенному белой звездочкой, а несносный жеребец благодарно уткнулся ей мордой в шею.
Бедная кобыла жалобно заржала.
– О, да ты ревнуешь, Джульетта? У меня и для тебя найдется морковка. Но пока только одна, если тебе действительно хочется как следует размяться.
Она угостила кобылу, потом вдела обутую в сапог ножку в стремя, которое держал ее грум, и легко взлетела в седло.
Ее грум вскочил на диковатого с виду мерина, и все трое выехали на площадь, причем
– А теперь, хоть и с опозданием, с добрым утром, Николь. Могу я сделать комплимент вашей амазонке?
– И да, и нет, – отвечала она, поправляя головной убор в форме кивера, кокетливо надвинутый на лоб. – Я и сама знаю, что она великолепна.
Темно-синий жакет военного покроя и юбка с разрезом действительно сидели на ней как перчатка, подчеркивая изящество фигуры. Но дело было не в костюме. Леди Николь Дотри была бы великолепной и в рубище.
Вчера, в Ковент-Гарден, он видел, как мужчины засматриваются на нее, кто открыто, а кто исподтишка. А сегодня вечером на балу у леди Корнуоллис должен был состояться ее первый выход в свет. На предыдущей неделе королева приняла Николь и Лидию в своей гостиной и пожелала им удачи в дебюте. Лукас понимал, что если он не попросит ее занести его в свою бальную карточку на вальс, что открывает бал, или хотя бы на любой другой танец, то рискует вечером вообще с ней не увидеться.
Если, конечно, он не захватит шпагу, чтобы проложить себе дорогу в толпе ее поклонников.
– Для прогулки в Гайд-парке еще слишком рано, если вы хотите покрасоваться в своей амазонке, – заметил он, заранее уверенный в ее ответе. Николь была откровенной и порой даже резкой, но не тщеславной.
– Но вы обещали мне Ричмонд, где много простора. Моей Джульетте необходимо место, где она смогла бы поскакать вволю. Или теперь, когда вы не в силах справиться с собственной лошадью, вы намерены меня обмануть?
– Прикажете расценивать это как вызов?
– Как вам угодно, – усмехнулась она.
Они продвигались шагом по улочкам, где в этот ранний час только торговцы зеленью и овощами катили свои тележки да время от времени встречались разносчики товаров.
– О, смотрите, у этой женщины клубника!
Лукас сокрушенно покачал головой, ибо, услышав ее восклицание, торговка сразу направилась к ним, придерживая на голове огромный плетеный короб.
– Желаете отведать клубники?
– Да, очень! Захватим ее с собой и полакомимся, когда лошади будут отдыхать. Или вы не любите клубнику?
– Нет, очень люблю, – сказал он, достав кошелек, и, выдав женщине больше, чем та просила, велел ей передать корзинку следовавшему за ними груму. Как он довезет ягоды и ухитрится их не просыпать, Лукаса не интересовало, лишь бы в корзине осталось хотя бы две штуки, когда они доберутся до Ричмонда.
Откуда ни возьмись, на улицу высыпала целая ватага оборванных мальчишек, протягивая к всадникам грязные руки в надежде получить монету. Вслед за ними спешили уличные торговцы, ловко жонглируя длинными заостренными палками, на конце которых торчали пирожки или привязанные мешочки с сухой лавандой. Толпа грозила заполонить всю улицу, и Лукас посоветовал Николь поскорее двигаться дальше.