Как управлять Вселенной не привлекая внимания санитаров
Шрифт:
— Ты серьезно?
— А то! — рассмеялся Мэлор. — Алексей придумал историю про клад от начала и до конца. А ты, я смотрю, уже лопату приготовился искать, чтобы барское золото копать.
— Ничего я не приготовился, — обиженно ответил Эд. — А лопату… Че ее искать? В багажнике она лежит. У меня батя мужик запасливый.
— Ладно-ладно, но согласись, забавная история?
— Захватывающая, — кивнул Эд. — Только толку от нее — кот наплакал.
— Не скажи. Теперь я вспомнил. Именно тогда я и начал думать, как выбраться из клиники. Лекарства, которыми меня там пичкали, подавляли волю. Если бы не Алексей с байкой о золоте, я бы по-прежнему
— В моей жизни таких шансов не было, — категорически заявил Эд.
— А вот и были!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— А я?
— А что ты? Ты шанс?
— Я шанс! Ты подумай над этим немного. Посоветуйся сам с собой. Как ты себя чувствуешь? Лучше, чем вчера? Или так же угнетен?
Эд замолчал, разглядывая частокол сосен, пробегающий за окном.
— Не знаю, как насчет шанса, но ты прав, — наконец произнес он. — Сегодня я чувствую себя лучше, чем вчера. Ненамного, но лучше.
— То-то, — поучительно произнес Мэлор. — А ты думал, почему ты такой и почему в последнее время стал чувствовать себя хуже?
— О чем речь, конечно, думал. Вот только думать тут не о чем. В детстве я пережил тяжелую травму, связанную с потерей матери, а тут меня отец бросил — так доктор говорил.
— Дурак твой доктор. И ты дурак, если думаешь так же.
— Сам ты дурак, — обиделся Эд. — Когда мама болела, отец меня совсем забросил. Бабушек и дедушек, в отличие от тебя, у меня не было. Они до моего рождения умерли. Вот и рос я никому не нужный и забытый. А когда мать умерла, отец долго пил — не до меня ему было.
— Все правильно Эд, но послушай меня. Ты сильно любил маму?
— Конечно.
— И она просила тебя хорошо учиться и быть прилежным мальчиком? Слушаться отца?
— Да, всегда. И даже когда болела, помогала по учебе.
— Думаю, не сильно ошибусь, если скажу: в детстве ты верил, что если будешь хорошо учиться, то мама обязательно поправиться?
— А ты откуда знаешь? — от недавней обиды Эда не осталось и следа.
— Я сам такой, — Мэлор был сосредоточен, говорил кратко и четко. — У тебя произошел внутренний конфликт, который лег в основу твоего угнетенного состояния. Ты потерял веру. Точнее, ты верил в нечто нереальное, и реальный мир жестоко тебя наказал. Твоя вера в то, что хорошая учеба поможет матери выздороветь, стала твоей сверхреальностью.
— Ты ведь и в университете хорошо учился?
— Почти на отлично.
— И тут отец ушел от тебя к незнакомой женщине.
Эд лишь кивнул, не понимая, куда клонит Мэлор.
— И тебя накрыло второй волной. Установка - хорошая учеба ведет к хорошим жизненным последствиям, снова дала сбой. Точнее, она сбоила всегда. Ведь в школе, мягко говоря, не слишком любят «ботанов». Но ты держался за свое убеждение до последнего. Ведь это самое сильное убеждение в твоей жизни — твоя вера, а по совместительству мощный «якорь», поставленный тебе матерью. И ты, не тот ты, что на поверхности, а другой, маленький, глубоко в твоем подсознании, оказался разорван этим «якорем», когда его сорвало с места, после ухода отца. Единственное, что ты смог сделать — обвинить его во всем и помчаться в пучину безумия. Отец лишь спусковой крючок, не больше. Скажи, ни о чем подобном до настоящего момента ты даже не думал, не так ли?
Мэлор оторвался от дороги и взглянул на товарища. Эд сидел, сгорбившись, прижав руки к лицу. Судя по часто вздрагивающим плечам, он плакал.
— Ничего-ничего, — Мэлор осторожно оторвал руку от руля и погладил Эда по спине. — Это хорошо. Плакать хорошо. И смеяться хорошо. Ты подумай над моими словами. Это может помочь.
Взяв пачку сигарет с «торпеды», Мэлор закурил. Далеко впереди, там, где дорога превращалась в точку, между двумя поросшими березовой рощей холмами показался небольшой комплекс одноэтажных строений. «Придорожное кафе «Лесной привал» — 2 км» — прочитал Мэлор надпись на приближающемся дорожном щите.
— Слушай, Эд, мы почти три часа в дороге, ты перекусить не хочешь? — предложил он, желая отвлечь товарища от грустных мыслей.
— Можно, — согласился тот, хлюпая носом и вытирая рукавом бегущие слезы и сопли.
— Отлично! Видишь впереди кафешку? Если там подают шашлык, то я съем самую огромную порцию, — жизнерадостно заявил Мэлор, глядя на приближающиеся здания, — или две.
— А я салат рыбный хочу, — Эд потихоньку приходил в себя.
Подъезжая к «Лесному привалу», они заметили дымящийся у небольшого сарая мангал.
— А вот и шашлыки! — обрадовался Мэлор.
Приоткрыв окно, он жадно втянул полную грудь воздуха.
— А запах! Какой прекрасный запах, аж слюнки текут. Жизнеутверждающее зрелище!
Въехав на площадку, он припарковал машину прямо напротив входа в кафе.
— Ну, ты готов к «дозаправке»? — спросил Мэлор, заглушив двигатель.
— Готов, — совершенно спокойно ответил Эд.
Выглядел он вполне нормально, если не считать красных глаз.
«Лесной привал» оказался заурядным кафе. Пластиковые столы, пластиковые стулья, пластиковая посуда — сплошная гегемония нефтепереработки. Народу в кафе не было. За прилавком стояла молодая, почти симпатичная продавщица с ярко выраженным птозом верхнего правого века.
— Что будете заказывать? — спросила она, как только они вошли.
— Мне шашлык, хлеб и нарезку овощей, — моментально откликнулся Мэлор, — и соку томатного пол-литра.
— А вам?
— А мне салат рыбный, — ответил Эд, разглядывая витрину с пирожками.
— Рыбного нет.
— А какой есть?
— Цезарь, винегрет, оливье.
— Хм… богато. Тогда порцию цезаря, беляш и чай, — определился с рационом Эд.
Сделав заказ, товарищи уселись в дальнем углу зала, у небольшого окна с видом на березовую рощу.
За окном, выглядывая в молодой траве поживу, вальяжно прогуливался огромный ворон. Заметив движение, ворон сердито каркнул и нехотя взлетел.
— Слушай, а как ты догадался про мать? — спросил Эд, когда они уселись за стол.
— Я же говорю, мы с тобой очень похожи. Я тоже «съехал с катушек», после исчезновения мамы. Хотя, если верить отцу, у меня с младенчества наблюдались отклонения, но все надеялись, что с возрастом они пройдут.
— Никогда не подумал бы, что это из-за матери, — задумчиво произнес Эд, разглядывая ворона, усевшегося на макушку ближайшей березы.