Как в индийском кино

Серова Марина Сергеевна

– А в Мурманске смотрели северное сияние? – добавила я.

– Вы про эту историю? – тихонько рассмеялась она. – Да, мы там были. А где-то через неделю, после того как вернулись, Вадим вдруг пришел и сказал: «Все! С семейной жизнью покончено!», и лицо у него было расцарапано. На следующий день он не пошел на работу, и мы с ним целый день валяли дурака, веселились, как дети. Я сбегала и купила торт, чтобы это отпраздновать. А потом пришел его, как я поняла, тесть. Орал, махал руками, ругался, грозил. Только Вадим ему на это сказал, что они без него жили и еще проживут, а уж он без них – и подавно, мол, бухгалтером он всегда устроится. Тесть вопил, что его никуда не возьмут, а Вадим ему на это спокойно ответил, что пойдет вагоны

разгружать, благо здоровье позволяет, но к ним не вернется. В общем, тесть убрался, а на следующий день появился пришибленный, начал унижаться, просить, чтобы Вадим вернулся. Представляете, солидный толстый взрослый дядька стоял перед Вадимом на коленях и умолял: «Вадим! Не погуби! Я же тебя как сына люблю! С меня же голову снимут! Живи с кем хочешь и где хочешь! Никто тебе слова не скажет, только на работу вернись!» Вадим вышел с ним на лестницу, о чем-то поговорил, а вернувшись, заявил, что на работу придется вернуться, но вот в дом к Ларисе – никогда.

– Скажите, Алла Викторовна, а во время этих путешествий он, может быть, с кем-то подружился? – поинтересовалась я.

– Да вы что? – удивилась она. – К нему там охрана и близко никого не подпускала! Только обслуга, а она в таких местах проверенная-перепроверенная.

– Понятно. Значит, с тех пор он поселился здесь? – спросила я.

– Да, только он все равно большую часть времени проводил на работе, – заметила Алла. – Он без нее просто жить не мог… Или она без него.

– А Вадим Сергеевич вам никогда не говорил, чем он занимается? – поинтересовалась я.

– Конечно, говорил, – удивилась она моему вопросу. – Он занимался финансовыми консультациями и прогнозом экономического развития различных промышленных предприятий и банков.

– Как я поняла, он очень состоятельный человек, – я вопросительно посмотрела на нее.

– Татьяна Александровна, уж вы мне поверьте, эта работа, если ее, конечно, проводит специалист высочайшего уровня, каковым и является Вадим, оплачивается так, как вы себе и представить не можете, – без тени превосходства объяснила она. – Он свое положение многие годы зарабатывал и в своих прогнозах ни разу не ошибся, а это очень высоко ценится!

– Ну теперь ясно, – сказала я – а что? Смирнов ей и правды не сказал, и не соврал, действительно умный он человек. – Простите за нескромный вопрос, а почему вы расстались? Как мне сказали, инициатором был он.

– Да, Вадим, – без всякого душевного надрыва подтвердила она. – Просто он как-то пришел и сказал, что не хочет больше портить мне жизнь.

– Это теперь называется портить жизнь?! – не удержавшись, воскликнула я. – Он помог вам поступить в институт, нашел вам работу с прекрасной зарплатой – а мне известно, сколько получают работники Сбербанка! Вы постоянно ездили с ним отдыхать куда заблагорассудится! Извините, что-то мне в это плохо верится!

– И напрасно, – возразила она. – Вадим человек невероятной честности и порядочности, таких в наше время встретить практически невозможно, а вот мне повезло, и я за это буду до конца своих дней судьбу благодарить. Утверждая, будто портит мне жизнь, Вадим имел в виду то, что мне тогда уже двадцать пять лет исполнилось, институт я окончила, работу имела постоянную, зарплату – тут вы совершенно правы – неплохую, а вот семьи-то не было! А он хотел, чтобы я задумалась о муже, о детях… Он же мне ничего этого дать не мог, потому что был уже женат, и эта каторга у него пожизненно. Я не знаю, почему он не мог развестись, но уверена: если бы появилась хоть малейшая возможность, он бы ее использовал. Понимаете? Он в тот момент не о себе думал, а обо мне, потому что нельзя быть пожизненной любовницей! Когда-то нужно положить этому конец – годы-то уходят!

– Вы сильно переживали? – напрямую спросила я.

– Знаете, рассудком я понимала, что он прав, – задумчиво ответила она. – Но Вадим очень умный человек, и мы расставались плавно, чтобы я могла привыкнуть

к своему новому состоянию. Мы созванивались, несколько раз обедали в городе…

– В экзотических ресторанах? – уточнила я.

– Да, – подтвердила Алла. – Он говорил, что уж если сам невыездной, то хоть так может познакомиться с остальным миром. Вот так потихоньку наши отношения и сошли на нет. Конечно, первое время жизнь казалась мне пустой – ведь столько лет вместе, а потом как-то приноровилась к новой жизни. Появились другие интересы, новые знакомые…

– Простите, но у вас сейчас кто-то есть? Я имею в виду близкого вам человека, мужчину? – спросила я.

– Надеюсь, что вы не из чисто женского любопытства спрашиваете, а для дела? – Она посмотрела на меня, и я кивнула ей с самым честным видом. Так как, поняв, что она здесь ни при чем, интересовалась действительно из простого бабского любопытства. – Тогда отвечу. Да, эти три года я монашкой не прожила, но серьезных отношений у меня ни с кем не сложилось.

– Почему? – удивилась я. – Вы очень красивая женщина, Алла Викторовна. К тому же совершенно самостоятельная, материально независимая! А мужчины сейчас интересуются именно такими.

– Дело не в них, а во мне, – спокойно объяснила она. – Слишком высока теперь у меня планка, и мужчины до нее даже не допрыгивают. В определенной степени Вадим испортил меня, показал и на деле доказал, каким должен быть настоящий мужчина. Ну и буду я теперь на мелкотравчатых размениваться? Которые ищут сильную, самостоятельную, материально независимую женщину, потому что сами мало на что способны?

– Да, мелковат нынче мужик пошел, – совершенно искренне согласилась с ней я. – Алла Викторовна, а вы знаете, что после вас у Вадима Сергеевича не появилось близкой женщины. Видимо, кроме всех иных жизненных обстоятельств, он очень сильно переживал расставание с вами – ведь вы тоже занимали довольно большое место в его жизни.

– Не хитрите, Татьяна Александровна. Вам просто интересно, как он ко мне относился? Я права? – Она прямо смотрела на меня.

Она была чертовски права, но чтобы я в этом созналась? Да никогда! Мне пришлось на ходу придумывать, как объяснить свой интерес, и у меня, как мне показалось, это хорошо получилось.

– Ошибаетесь, Алла Викторовна. Я просто хочу узнать, не явилось ли расставание с вами еще одной каплей, переполнившей чашу его терпения, – уж слишком много свалилось на него! Особенно смерть матери и потеря ее квартиры, которую он не стал отсуживать у сиделки. Куда теперь он мог пойти, если ему вдруг стало невыносимо плохо и захотелось расслабиться? А некуда ему было идти! С вами он расстался из самых благородных побуждений, это правда, и я восхищена, но ведь это значит и другое – прийти к вам снова он уже не мог. Это было бы непорядочно! Так не эта ли мысль заставляет его сейчас скрываться неизвестно где и у кого?

– В чем-то вы правы, но в чем-то – нет, – сказала Алла, потом задумалась и начала медленно говорить: – Ну, представьте себе человека, работающего на износ. Дома у него была невыносимая обстановка, пьющая, скандальная жена и капризная дочь, к тому же не его. Это его сначала в определенной степени нервировало, но он научился с этим жить и не обращать внимания. Но забыть об этом он не мог, ему просто не давали. А тут еще больная мать! Расслабиться в ее доме, рядом с ней? Полная чушь! – Алла невесело рассмеялась. – Да каждый визит туда был ударом ножа в сердце Вадима. Он очень ее любил и очень за нее переживал. Бывало, среди ночи звонила Аглая, и он мгновенно туда срывался. Он очень многие годы жил в состоянии постоянного, ежедневного, ежеминутного и ежесекундного стресса. Вы представляете, насколько тяжело ему было? И вот после всего этого кошмара он приходил сюда, где на него никто не кричал и ничего от него не требовал. Вы правы в том, что здесь он отдыхал душой, мог расслабиться, спокойно посмотреть телевизор, бездумно поваляться на диване…